Арина Тарелкина - Убийство как по маслу

– Держи, – я протянула ему пачку одноразовых платочков. – Можешь оставить себе, – и добавила про себя: «Тебе явно нужнее».

– Максим Сергеевич, сигнал! – закричал парень, проигнорировав щедрое мое предложение.

И действительно, на экране, шипя и мигая, каждую секунду норовя исчезнуть, появилось изображение. Пока только московской толпы.

– Женя, ты видишь его?

– Да, Максим Сергеевич, все в порядке, мы на «Парке Победы». Судя по всему, он собирается на синюю ветку пересесть.

– Окей. Не упусти его! Очень важно увидеть, с кем он встречается. Лобанова бери, но не сразу – важно доказать, что они знакомы. Дождись обмена любезностями.

– А если он в подъезд нырнет?

– Тогда проверь, чтобы тот не «сквозной» был, и жди нас. Что мне, тебя слежке учить?

– Нет, конечно, – собеседник и не думал смущаться. – Сделаю.

– Добро. Мы скоро будем. И говоря «мы», – Максим отключил переговорное устройство и повернулся ко мне, – я не имею в виду вас, Арина Юрьевна.

– В смысле?! Ты шутишь?

– Нисколько. Уже само твое присутствие компрометирует расследование и бросает тень на все улики, которые мы получим. Не хватало тебе при главном присутствовать. Леха, – обращаясь к водителю, – остановись, где можно, пассажирка сходит.

– А вот и нет!

– А вот и да.

Что ж, этот козырь я приберегала напоследок. Очень жаль терять эффектный ход, но придется раскрыть карты… И я рассказала Максиму о своей роли в происходящем.

… – Что?! – разгневанный вопль Коломойского быстро заполнил машину и, разбивая стекла, вырвался наружу. Там он сбил с ног двух случайных прохожих, перевернул десяток машин, едва не убил мирно дремавшего на лавке бомжа и, наконец, заметно ослабленный, будто ураган, встретивший на своем пути препятствие, добрался до высоких деревьев, облепленных воронами. Те покинули насиженные места и понеслись по свету, разнося «что?!» Коломойского дальше. Похоже, у того есть все шансы добраться до Африки и Антарктиды.

– Мы с тобой позже очень серьезно на эту тему поговорим, – Максим сверкнул глазами, – а пока доставай, что там у тебя есть, Пинкертон доморощенный.

– Так я остаюсь? – тоже мне, напугал кондитера венчиком.

– Да уж куда теперь без тебя.

Кивнув, я полезла в сумочку, чьи бездонные недра вместили не только бутерброды.

Описывать остальное подробно смысла нет. Да и не получится – события сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью – встреча Стаса с убийцей, задержание обоих, допросы, обыски, снова допросы. Последнее, правда, уже происходило без меня. Спустя несколько дней после описываемых событий мы с Коломойским, по уже установившейся традиции сидели у меня на кухне. Я готовила, он наблюдал. Это была наша первая неофициальная встреча после ареста преступника, так что обсудить было что.

– И все же я очень зол на тебя, – слова Макса тяжелыми гирями опустились мне на сердце.

– Понимаю, – тихо сказала я, помешивая соус болоньезе. – Почему ты сразу все не рассказала?

– А ты бы поверил?

– Почему нет?

– Вспомни гуляш.

– Ну, это ведь другое, – голос Максима звучал неуверенно.

– Ой, разве?! А как по мне, так одно и то же.

– О чем спорите? – в кухню фурией ворвалась Алена. – И что готовите? О, болоньезе! Что у нас на ужин? – Вытянув шею, девушка заглядывала мне через плечо, за что чуть не получила ложкой по лбу – терпеть не могу, когда так делают.

– На ужин у нас банальная лазанья. Нет ни сил, ни настроения экспериментировать.

– Банальная, – фыркнул за барной стойкой Коломойский.

– У нее так, – рассмеялась подруга. – Привыкай.

Коломойский смутился, а мое сердце кольнула тревога – мы не обсуждали, что будет с нами после того, как все закончится. И хотя формально нас связывало только расследование, по факту наши отношения давно вышли за его рамки.

Что, если, лишившись повода для разговора, они постепенно сойдут на нет, как это часто случается с бывшими коллегами? Что, если нас окончательно закрутит водоворот повседневных дел и разметает по своим мирам? Не скажу, что эти мысли занимали все мое время – слишком насыщенными выдались дни, но они всегда присутствовали на краю сознания. Не знаю как, но Максиму удалось то, что долго не удавалось никому – он вернул меня к жизни. Меня – ту, какой я была когда-то, а не какой стала благодаря Владу.

– Ну, все, – оборвав поток не слишком веселых размышлений, я с силой хлопнула дверцей духовки, принося ей в жертву блюдо, сняла с держателя огромный пузатый бокал, плеснула красного сухого.

– Тебе налить?

– Я ж за рулем.

– Подумаешь, – пожала плечами. – Такси вызовешь или, – запнулась, – оставайся.

– Не могу, – чуть слышно прошептал Коломойский, не поднимая глаз.

– Ален, – позвала я помощницу, которая ушла открывать дверь новому гостю, – вы пить будете?

– Да! – отозвалась она. – Мне красного.

– Хорошо. – Я разлила вино по бокалам, сделала сырную тарелку, положила в центр пиалу с медом, порезала грушу, набросала виноград. Сглотнула слюну, но удержалась – сначала все должны получить эстетическое удовольствие, а уж потом найдется место и гастрономическому.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Стас, вошедший в кухню в сопровождении Алены.

– Ну, привет, сын, – рассмеялась я, раскрывая объятия. – Тебе какого: белого или красного?

– Мне бы коньячку, если можно.

– Тебе? Тебе, друг мой, все можно. Ален?

– Поняла. Уже бегу.

– Я с тобой, – подорвался пасынок, и молодежь умчалась, вновь оставив нас с Максимом одних.

– И все же я не понимаю, – Коломойский отложил нож и вилку, погладил белоснежную льняную скатерть, откинулся на стуле. – Почему ты не признался Арине сразу, что Влад твой отец? Зачем эти танцы с бубнами? Я уж молчу про потраченные впустую деньги.

– Я же уже объяснял на допросе, – Стас выглядел расстроенным, и я поспешила ему на помощь.

– Ну, чего ты прицепился к человеку? – набросилась на Макса. – Это ты у нас танком прешь, но не все же такие. У разных людей разная душевная организация, – я пнула Коломойского под столом ногой и, отвернувшись от Стаса, округлила глаза. К чему ворошить прошлое и травить парнишку? Глупо он поступил, неразумно и нерационально. Ну так, учитывая обстоятельства, имеет право. Психически нездоровая мать, окружившая парня чрезмерной опекой, душившая своей заботой и скрывавшая правду об отце. После такого не скоро женщине доверишься. Тем более такой, как я. Чего греха таить – репутация у меня та еще, спасибо Андрюше и свекрови. Да и без них… Я не лучший в мире босс – с командой всегда веду себя властно и жестко. Добрые слова в моем лексиконе почти не присутствуют.