Влада Юрьева - Слово, образ, миражи

Были опасения, что ушла она не добровольно. Виктор реагировал на ее имя болезненно, но поскольку нормально он не общался, допросить его было невозможно. Исчезнувшего Рената тоже не списывали со счетов. С какой бы симпатией к нему тут ни относились, все знали, что он опасен.

Естественно, при нынешних обстоятельствах посторонним в больнице были совсем не рады.

Многих это остановило, но не Севера. Он не реагировал на замечания, проходил там, где было больше всего суеты, а значит, его не могли заметить. Так он не просто проник на территорию Степновичей, а оказался в стражном отделении.

Тут все еще шла уборка. Перепуганные уборщицы под охраной санитаров затирали пятна крови, милиционеры осматривали замки. Севера видели, смотрели с укоризной, но явно считали, что он находится тут с позволения Осташова, как и раньше. А главврач был слишком занят работой над планом-перехватом, чтобы лично следить за всем. Его основной заботой сейчас было вернуть опасного пациента.

Север знал, что ему нужно попасть сюда. Понятно, что в больнице содержатся сумасшедшие преступники, и никто из них не может стать другом нормальному человеку. И все-таки он не мог отрицать, что какая-то связь у них с Ренатом установилось. Хотя бы на уровне того, что они оба любили — живописи. Есть вещи, которые могут подняться над всем остальным.

Опустевшую палату уже осмотрели милиционеры, но пока здесь ничего не убирали, не до того было. Оказавшись внутри, Север почти сразу обнаружил то, что искал… Не осознанно искал даже, а просто надеялся увидеть.

Цветной рисунок резко выделялся, потому что был единственным таким. Свои первые попытки рисовать красками Ренат рвал и безжалостно выкидывал. Но то, что счел достойным существования, оставил высыхать на столе — а сам ушел.

Он разместил это здесь не случайно. Север сразу понял это и почувствовал нечто похожее на торжество. Значит, он не ошибся! Ренат оставил ему своего рода послание… Иначе и быть не могло.

На большой картине, сделанной из трех склеенных вместе листов бумаги, был изображен ночной вид из окна палаты. Ренат убрал решетку, потому что посчитал ее лишней, но оставил забор. Лунный свет с идеальной безупречностью отражался от металлической сетки, и даже в ночной темноте угадывалась игра оттенков. Однако центром композиции, безусловно, были три человеческие фигуры в общем дворе.

Лишь один из этих троих стоял к отделению лицом — и его без труда можно было узнать.

Тадеуш Мацкевич, раздраженный, злой. Другие двое, его собеседники, которым он точно был не рад, повернулись спиной к художнику. Узнать, кто это, не представлялось возможным… но на одном из них был белый врачебный халат, проглядывавший из-под куртки.

Север мог сколько угодно восхищаться совершенством картины, думал он в первую очередь о расследовании. Убедившись, что краски высохли, он свернул бумагу в трубку и спрятал под куртку. Он пока еще не решил, что делать дальше.

Лучшим вариантом казался самостоятельный осмотр леса. Может, Ренат ждет его там?.. Но как только Север покинул стражное отделение, к нему тут же подскочил Юджин.

— Можно я с тобой буду ходить? — жалобно поинтересовался он. При его росте такой тон был как минимум неуместен. — Тут все ужасно! Вдруг этот псих будет охотиться на нас?!

— Вряд ли.

— Нет, ты не можешь угадать его поведение… психи, они ведь такие! Они себя не контролируют!

— Откуда ты можешь это знать? — фыркнул Север.

— А разве то, что произошло здесь, — недостаточное подтверждение? Я больше к пациентам близко не подойду!

— Какая жалость, потому что я как раз собирался в общее отделение.

— Зачем тебе это? — удивился Юджин. — Там же сейчас зачистка, и толку не будет!

Причина была одна и очень простая: избавиться от нежеланного собеседника. Но Юджин этого не понял. Укоризненно покачав головой, он направился прочь со двора. Теперь Северу нужно было подождать минут десять, чтобы он точно ушел, прежде чем выдвигаться в лес.

Юджин был прав только в том, что толку от бесед сейчас не будет. Одни пациенты ранены, другие — напуганы до смерти. Чтобы восстановить хоть какой-то порядок и посмотреть, кто на месте, а кто — нет, санитары согнали всех в один зал. Там сейчас было слишком много народу, но не настолько, чтобы начались проблемы. Пациентов вызывали по одному и выводили во врачебный кабинет, а остальные терпеливо ждали.

Север не стремился заговорить с ними, напротив, он держался в стороне, потому что так было безопасней. Он старался, чтобы его спина всегда была прикрыта стеной, никому подолгу не смотрел в глаза. Осташов сказал, что так и надо себя вести. Отчасти это работало, пациенты не проявляли к нему никакой агрессии. Но без внимания он все равно не остался.

Один из пациентов подошел к нему — медленно, осторожно, словно опасаясь. Узнать его было несложно: микроцефала Север тут видел только одного.

— Привет, — Север сдержанно улыбнулся ему. Он не совсем представлял, как нужно строить такую беседу. — Ты ведь Денис, не так ли?

Никакой реакции со стороны молодого человека не последовало. При этом он продолжил внимательно рассматривать собеседника и никуда не уходил.

— Мне сказали, что Денис. Меня Север зовут. Надеюсь, я не пугаю тебя… Слушай, есть вопрос. Один мой друг нарисовал картину. На ней изображены люди, которые работают в больнице. Но я не знаю, кто они. Может, ты поможешь мне?

Решение обратиться к нему за помощью было спонтанным — Север просто импровизировал.

Однако ничего плохого он в этом не видел, в худшем случае он просто останется без ответов. Но ведь их и так нет! Получается, что вреда никакого.

Он достал из-под куртки картину и развернул ее перед Денисом. Тот всматривался в изображение долго, внимательно, однако никаких эмоций на его лице не было, узнавания — тоже, и он по-прежнему не издавал ни звука.

Когда ему надоело смотреть на картину, он перевел взгляд на Севера и — ушел. Просто развернулся и зашагал прочь.

— Ну и ладно, — пожал плечами Север. — Не очень-то и хотелось.

Он был уверен, что на этом странный эпизод завершился, но ошибся. Очень скоро Денис вернулся к нему, и уже не один. Он вывел из толпы другого пациента.

Этот не производил даже иллюзии вменяемости. Взгляд его постоянно блуждал, ни на чем толком не фиксируясь, рот оставался полуоткрыт, и по подбородку густо стекали слюни.

Определить возраст мужчины было проблематично, можно было лишь предположить, что он довольно молод.

— Привел друга? — поинтересовался Север, изо всех сил стараясь сдержать иронию.

Денис бросил на него укоризненный взгляд — или ему показалось? Скорее всего, показалось, ведь вряд ли пациент способен на такие сложные эмоции!