Влада Юрьева - Слово, образ, миражи

— Мне кажется, что твой отец тоже был серийным убийцей. Он возил тебя с собой, ты видел, как он убивал, и это повлияло на тебя. Когда его не стало, ты начал жить в нормальных условиях — и все же ты уже был сформировавшейся личностью. Ты выбрал этих четверых, потому что они похожи на тебя. Ты хотел знать, как другие люди развиваются в такой ситуации, была ли твоя участь предрешена с самого начала, или же ты мог еще что-то изменить, и все сложилось бы по-другому.

Пока она говорила, он смотрел на нее, однако какой-либо понятной реакции Ланфен прочитать на его лице не могла. Он не смеялся над ней — а это уже что-то! И все же когда она закончила, он отрицательно покачал головой.

— В чем я не права?

— Практически во всем, — отозвался Гробовщик. — Но общую линию ты выстроила грамотно.

Если бы я обладал тем же набором данных, что и ты, я бы выбрал схожую теорию.

Первую ошибку она допустила уже относительно его отца. Он не был серийным убийцей — он был профессионалом. Но не киллером даже, а чистильщиком. Его нанимали, чтобы провести зачистку после других убийц. Он уничтожал улики, избавлялся от тела, заметал все следы, и делал это великолепно. Иногда он убивал сам, но строго по заказу, никогда — для удовольствия.

Он вообще не находил удовольствия в чем-то подобном.

Он не скрывал от сына, кем является, и с детства брал его с собой на места преступления.

Тот, кто позже стал Гробовщиком, с ранних лет привыкал к крови и разрушению. Бывало, отец позволял ему наблюдать за охотой настоящих маньяков, за страданиями их жертв — просто чтобы он знал все стороны жизни. Постепенно сила стала для Гробовщика основной ценностью.

Его отец не был психологом, не интересовался такими тонкостями развития, как детская травма. Он был уверен, что делает своего ребенка сильным. Он не предполагал, что создает зверя.

Он так ничего и не узнал. Своими жертвами Гробовщик выбирал тех, кто казался сильнее его. Он словно бросал вызов себе, именно это приносило ему наибольшее удовольствие.

Изнасилования его не привлекали, деньги казались всего лишь ресурсом. А то кипящее напряжение, которое бывало только в момент схватки с сильным, стало его личным наркотиком.

— У серийных убийц одна цель, — пояснил он. — Одинаковая цель и общая цель — это не одно и тоже. Общая цель делает вас союзниками, одинаковая цель — соперниками. Серийные убийцы не работают командами. Некоторые из них были достаточно умны и богаты, чтобы нанять моего отца. Но они не могли нанять меня, потому что у меня и у него были разные цели.

Четырех участников проекта он действительно подбирал с учетом интереса к тому, во что воплотилась кровь их отцов. Те серийные убийцы были интересны ему как жертвы, но они уже либо погибли, либо отбывали пожизненное наказание. Их дети могли стать заменой.

И все же не стали. Не было безусловного алгоритма, по которому злоба и ненависть передавались бы генетически. Герман Егорченко был обычным неудачником, озлобленным на весь мир — но таким он мог вырасти и без наличия отца-маньяка, просто из-за психологического давления властной матери. Марина Чайкина отличалась упрямством и агрессией, которые были вполне бытовыми, вряд ли она когда-либо напала бы на человека.

Даже Евгений Богданович не копировал поведение своего отца. Тот рвался в сердце боя, а его сын вырос трусом, нападающим сзади.

— Но ты выбрал не его! — возмутилась Ланфен. — Ты напал на Кирилла, который вообще никогда не убивал!

— Еще раз повторяю, мне все равно, кто убивал, кто нет, кто считается преступником с юридической точки зрения. Для меня значение имеет только сила. Более того, я сам достаточно поздно определил, чем занимается Богданович. Я понял это примерно в одно время с Ренатом и предоставил ему решить эту проблему. Ренат талантлив, но его желание изолировать себя я уважаю. Что же до Кирилла… Я с самого начала был уверен, что он меня не разочарует. Он интересовал меня больше, чем остальные трое.

— Почему?

— Вот поэтому.

Он приподнял рубашку, демонстрируя старый шрам, который пересекал грудь и задевал живот. В прошлом это наверняка была очень серьезная рана, такая, которая разворотила ему грудную клетку. Чудо, что он вообще выжил…

Ланфен уже видела этот шрам, и не раз, но пока не решалась спросить, откуда он.

— Работа Руслана Сароева, — пояснил Гробовщик.

— Отца Кирилла?

— Именно. Никто и никогда еще не подводил меня так близко к смерти. Я убил Сароева, но и он едва не убил меня. Я год после этой раны не мог охотиться, отлеживался. Мне не нужно было тогда изображать слабость — я был слаб.

— Значит, ты выбрал Кирилла, чтобы отомстить ему за то, что сделал его отец? — поразилась Ланфен.

— Снова неверно. Я не занимаюсь местью. Если нужно устранить угрозу — я устраняю, но понимание мести как чувства — это не для меня. Просто я знал, что Сароев лично тренировал сына. Да и Петр Виноградов был человеком достаточно сильным. Под руководством этих двоих мог получиться хороший боец. И он получился.

— Это не причина убивать его! Он не такой, как его отец, я уверена…

— Не такой, — подтвердил Гробовщик. — Я его не убил.

— Но хотел!

— Хотел бы — убил. А он жив. Я узнал от этих четверых все, что хотел узнать. Я не буду преследовать Кирилла Виноградова. Он, думаю, тоже не станет охотиться на меня. Наша с ним история закончена.

— Но сам ведь ты не изменишься? — грустно улыбнулась Ланфен.

— Дойдя до определенной черты, люди не меняются. Я не вижу смысла.

Она могла бы снова завести речь о том, почему нельзя просто так убивать людей — тут у нее аргументов хватало! Но Ланфен знала, что он не поймет.

Знала она и то, что Гробовщик оставил Кирилла в покое, когда Саша упомянула ее имя.

Тронов рассказал ей об этом. Ланфен была слишком умна, чтобы принять этот разовый случай за некую власть, и все же…

Возможно, это и есть тот первый шаг, с которого начинаются большие перемены.

Север был даже благодарен своему несостоявшемуся напарнику.

Именно благодаря Юджину в его семье произошли те изменения, которых он ждал больше всего. Кристина первая почувствовала, что с Богдановичем что-то не так, и испугалась, что он может причинить вред Северу. То, что их с Вероникой звонки оставались без ответа, лишь усугубило ситуацию. Они ведь не могли знать, что телефон Севера к тому моменту украл Слип, а сам Север, общавшийся в заведенные часы через компьютер, не сразу заметил это.

Поддавшись панике, Вероника позвонила куратору, но и Артур не представлял, где сейчас Север. Им пришлось дожидаться ответа — а ему справляться с Юджином без их предупреждения.

В этот период Кристина настолько сильно волновалась за него, что забыла про свои былые страхи. Она по-прежнему шарахалась от крупных людей, особенно женщин лет сорока. Но ее ночные кошмары больше не были связаны с ним.