Илья Рясной - Мокруха

— Ты опишешь. Только нужно предупредить, чтобы быки сами ничего не делали. С них станется. Пусть звонят. Кто-то должен быть на связи.

Советы Гусявина всегда отличались четкостью и дельностью.

— Поднимаем всех на ноги, — скомандовал Глен. — Все же, Сявый, кое-что у тебя в голове имеется.

— Не забудь быкам сказать, чтобы без оружия были. У этих даунов хватит ума прикандехать на вокзал со стволами.

Когда все было организовано, Глен с Йошкой и Снайпером отправились по адресам. Дома у Карины они вытряхнули ее мать из постели, где та забавлялась с молодым любовником. Она стала клясться, что дочь не видела давным-давно — что очень походило на истину.

— Она с «бабочками» из «Дитя ночи» водилась, — сказал Глен, усаживаясь в машину.

— Давай туда, — бросил Снайпер.

…В офисе фирмы «Дитя ночи» скучали две проститутки, двое охранников и директор. С заказами сегодня было туго. Азербайджанцы заказали девочку в гостиницу у рынка. Проститутки Кавказ не любят. Джигиты могут заплатить за час, а продержать всю ночь, могут не заплатить, могут, наоборот, заплатить щедро, но за это предаться извращениям на грани садизма. В «Дитя ночи» пользовался успехом такой анекдот. Приходит мужчина в публичный дом и говорит: «Плачу тысячу долларов, но прошу учесть, что я садист». Никто не согласился, только одна проститутка, особо нуждавшаяся, плюнула и пошла к нему. Утром вышла злая, избитая, говорит: «Бил, пока до доллара не согласилась»… Такие издержки встречаются и в жизни вообще.

Шел первый час ночи. Татьяна Полунина листала учебник английского языка. Она твердо решила поработать еще годик, потом найти какого-нибудь «гамбургера» (так называют иностранцев), выскочить за него замуж и свалить отсюда навсегда. Девка она красивая, с восточным темпераментом, проблемы с тем, чтобы подцепить какого-нибудь дурика, не будет. Все газеты полны объявлений. «Бизнесмен из США ищет нежную любящую русскую жену 18–25 лет. Присылайте фото». Главное, закрепиться за бугром, а там можно кого и по вкусу найти… Несколько раз Татьяна находила подходящие варианты, вкладывала в конверты свои лучшие фото, но в последний момент что-то удерживало ее. Конечно, проституцией она не собиралась заниматься всю жизнь. Ей не слишком нравилось лежать под всяким животным, готовым заплатить деньги, и удовлетворять самые прихотливые его желания. Татьяна была достаточно умна, чтобы не только мечтать о лучшем, но с полным основанием рассчитывать на него. И все-таки в ее работе было что-то, помимо денег, что притягивало, сковывало цепями. Она не объяснила бы этого себе и сама, но развязаться со всем и просто уйти не могла.

В полпервого в дверь позвонили.

— Кому не спится в ночь глухую? — с некоторой обеспокоенностью произнес Тенгиз, подрабатывающий здесь охранником, а в основное время студент медицинского института.

Могли быть свои, вернувшиеся от азербайджанцев. Или сотрудники отдела УВД по борьбе со сводничеством и всякого рода притонами. Из местных милиционеров в последний раз приходил замначальника отделения, в его папке была пачка компрматериалов, и означало сие, что деньги, полученные им в прошлый раз, все вышли. Могли появиться бандиты, решившие «взять банк», но это маловероятно — все эротические фирмы находятся под крепкой «крышей», и в них обычно никто не ломится. Но какие-нибудь «дикие» могли залететь. На всякий случай Тенгиз взял резиновую дубинку, а второй охранник, по имени Терентий, прихватил железный прут. Вооружившись, они встали по обе стороны двери.

— Кто? — спросил Терентий.

— Свои.

— Ваши в овраге лошадь доедают.

— От Насруллы с посылочкой. Открывай, просил кой-чего передать.

Тенгиз приоткрыл дверь, чья-то сильная рука схватила его за галстук, и в лоб уперся ствол «макарова».

В офис ворвались Глен, Снайпер и Йошка. У Глена был его любимый пистолет с глушителем.

— Вам чего? — осведомился Тенгиз и получил удар ботинком под коленную чашечку.

— Ух, больно… У нас выручки еще нет, зря пришли.

— Ты чего, не узнал? — удивился Глен.

Тут Тенгиз действительно узнал бандита, под «крышей» которого находится сам Насрулла и Магомед.

— Где Нинка и Татьяна?

— Нинка выходная. — Тенгиз массировал ногу, прислонившись к письменному столу. — Татьяна в той комнате.

Глен прошел в соседнюю комнату.

— Привет, красавица.

— Привет. — Татьяна испуганно посмотрела на Глена и Цыгана с пистолетами. — Вы на войну собрались?

— Ха, — Йошка взмахнул пистолетом. — Это заменитель одного моего органа. Хочешь проверить?

— В другой раз.

Если не считать братьев Азизовых, милиции и черных, Татьяна боялась бандитов. Это тебе не иностранцы, приторные или пресные, но неизменно вежливые. Среди бандитов половина отпетых подонков, психов и скотов. Немало Татьяне пришлось пообщаться с ними. Многие были обычными заказчиками, но бывало девушек вызывали на «субботник», то есть на бесплатное обслуживание «крыши». Как правило, это означало, что в комнате будет какая-нибудь пьяная, вонючая, татуированная скотина или же надушенный одеколоном, с потными лапами и срывающимся дыханием подонок из государственной или коммерческой организации, с которыми надо навести мосты. Ни у кого из этих клиентов не было даже мысли — если не заплатить, то дать хотя бы какой-нибудь сувенир. Вернуться с «субботника» не с разбитой физиономией уже считалось счастьем. И из всех бандитов, которых Таня видела, самым худшим был Глен.

— Где Карина? — отрывисто бросил Глен.

— Тебе лучше знать. Я же с ней не живу.

— Это еще вопрос. Вы бы мило смотрелись, две лесбиянки.

— В жизни не увлекалась подобным.

— Мне срочно нужна Карина. Она здесь не возникала?

— Нет.

— Ты не врешь? — Глен уселся напротив нее. — А может, врешь? — Он хлестнул ее ладонью по щеке.

— Не вру! — воскликнула Татьяна, хватаясь рукой за щеку. К пощечинам за свою жизнь она привыкла, но они не доставляли ей удовольствия.

— Врешь! — Он хлестнул ее другой рукой.

— Не вру!

— Врешь! — Глен рывком разорвал на ней платье и провел острым как нож ногтем по груди, оставляя красную полосу. — Врешь! — Он дернул ее за волосы. — Еще как врешь! — Он притянул ее к себе и уставился на нее немигающими глазами.

— Не видела я ее. Правда. Отпусти.

— Не видела так не видела, — произнес Глен будничным голосом, отпустил ее и встал со стула. — Она у тебя появится. Ты позвонишь по этому телефону… Не позвонишь, пожалеешь, что родилась на свет. Я тебя и в Москве, и в Бразилии найду. Сперва серной кислотой вымою, а потом отрежу голову. Понятно, красотка?

— Ты чего так озверел?

— Я тебе сказал. Ты запомнила.

Он ушел, а Татьяна долго не могла прийти в себя. Тенгиз отпаивал ее чаем, приговаривая: