Елизавета Бута - Давай ограбим банк

— Меня зовут Микки. Несколько дней назад я ограбил банк и взял в заложницы дочь главного врача больницы, в которой лежала моя сестра. Это случайно произошло. Вернее, почти случайно. Мне нужны были деньги на операцию Бонни. Мне не одобрили кредит, а тут вошли инкассаторы… Это казалось последним шансом. А я всегда верил в последние шансы. Верена Вибек стала неожиданной удачей. Благодаря тому, что я взял ее в заложницы, Бонни сделали операцию. Мой друг украл деньги. Бонни умерла. И я не раскаиваюсь в содеянном. Я мог бы перестрелять десяток человек, если бы это спасло жизнь Бонни. Но чуда не произошло. Все, что поначалу кажется чудом, приводит тебя в еще большую задницу, чем та, в которой ты был раньше. А теперь в той палате остался лежать маленький мальчик. Ифти. Он не настолько хорошенький, чтобы найти деньги на его операцию. Это, кстати, его слова. Он толстый, любит бургеры и хомяков. Откуда-то из Индии. Это не модная страна, знаю, африканцы популярнее. У него осталась всего пара дней, а денег на операцию никто так и не дал. У него нет родственников, которые готовы перестрелять всех к черту, только чтобы он жил. Ему тоже не повезло, но он пока еще жив. Вы все еще верите в чудеса? Он, кажется, больше нет. Это все, что я хотел сказать.

Когда я произношу последние слова, Верена чуть дергается и с опаской смотрит сначала на меня, потом на пистолет.

— Он не заряжен, — говорю я ей.

Она кивает и медленно тянется к планшету, чтобы выключить запись. Ставит на повтор. Звук моего голоса совсем не такой, как я думал. Глухой, резкий, слова какие-то неправильные. Она ставит на повтор и молчит.

— У меня такого не будет, — говорит она.

— Ты о чем? — не понимаю.

— Никто не будет меня спасать, — поясняет она и смотрит на меня своими новыми бирюзовыми глазами. Я хочу сказать, что убью каждого, кто попытается ее обидеть, что сделаю все для нее, если только она будет рядом. А если не будет, я буду искать ее. Да. В этот момент я понимаю, что она имела в виду меня. Она хочет, чтобы ее попытались спасти от меня.

Верена подгружает ролик в онлайн-программу по нарезке видео. Убирает все, что ей кажется лишним. Включает на повтор и смотрит.

— Может, мне линзы другие надеть? — спрашивает она. На полном серьезе. Это смешно. Правда.

— Это видео даже не посмотрит никто, успокойся, — говорю я.

— На мой взгляд, поинтереснее котиков, — задумчиво говорит она и публикует видео на Ютубе. Медлит еще пару секунд и отправляет ролик на почту одного из новостных порталов.

— Нам пора уходить, — напоминаю я.

— Куда? — спрашивает она, сосредоточенно поправляя хештеги.

— Для начала куда-нибудь выпить.

Когда мы уже возле машины, я оказываюсь в опасной близости от нее. Не заметил. Случайно. Верена складывает руки в жесте, очень похожем на молитвенный, опускает голову и делает шаг назад. Она все время делает шаг назад, когда кто-то оказывается слишком близко. Она боится людей точно так же, как я боюсь себя. И наоборот. Да. У нас обоих большие проблемы с головой.

Верена

Мы выходим на улицу, и я оборачиваюсь, стараясь запомнить это место. «Бункер» — это двухэтажное заброшенное здание возле дороги. Слева и справа лес. Строго перед домом — шоссе. Настоящее логово маньяка.

— Людей не люблю, — поясняет он, следя за моим взглядом.

— В смысле, не умеешь их готовить? — интересуюсь я.

— В смысле, мне негде было жить. Нашел вариант в одной коммуне отщепенцев, захвативших дом неподалеку. Ну, знаешь, типа сквот. Пожил там, а потом сюда перебрался.

— Куда мы поедем? — спрашиваю я, когда мы уже сидим в его машине. Маленький черный «фольксваген» лет примерно десяти.

— В место, где ни хрена нет, — отвечает он. — Оно как-то соответствует моему душевному состоянию.

— Сквот? — спрашиваю я, пробуя на вкус незнакомое слово.

— Да. Там его ребята в нечто вроде клуба для своих переделали, — кивает Микки.

Я вспоминаю разговор возле больницы отца. Я и Анкель обсуждаем планы на вечер. Мы собираемся в какой-то бар, в котором не принимают кредитки. «Там вообще ни хрена не принимают», — говорит он, и мы идем к банкомату… Шанс небольшой, но есть. Да и вообще, оттуда точно можно будет сбежать. Заорать. Если это бар, там будут люди.

— А это место… Оно ведь недавно стало модным, да? — заискивающе спрашиваю я.

— Модное — это громко сказано, но да. Там и «золотая молодежь» стала появляться, — отвечает он и поворачивает ключ зажигания. Старенький «фольксваген» начинает тихо урчать, словно благодарит хозяина за намечающуюся прогулку.

Модный сквот — это непрезентабельного вида восьмиэтажный блочный дом на отшибе. Рядом с ним несколько компаний, которые уже явно выпили лишнего. Кучки по пять-семь человек веселятся и очень громко разговаривают. Парочка странных типов тренируется делать фаер-шоу. Они безуспешно жонглируют теннисными мячиками, привязанными к деревянной палке наподобие удочки. Внутри каждый квадратный сантиметр территории раскрашен граффити.

— Бонни весь первый этаж здесь раскрасила, — гордо говорит Микки и меняется в лице. Вспоминает о сестре.

— Тут легко можно просто исчезнуть, — говорю я.

— Нет, — глухо отвечает он.

Ничего не отвечаю. Мы проходим на третий этаж. Здесь организован настоящий бар. Все перегородки снесены. Почти всё вокруг в граффити. Две стены представляют собой огромный общий балкон.

— Пойдем на тот диван, — он указывает на какую-то убогую кушетку с видом на балкон. То есть никакого вида, кроме воздуха. Бортик балкона загораживает даже то подобие вида, что есть.

Я плюхаюсь на диван и ставлю на стол бутылку с пивом. Микки садится рядом и закуривает. Это очень крутой бар. Тут можно курить. На самом деле тут очень стильно и уютно. Тут действительно только свои.

— Не понимаю, почему ты отсюда уехал, — говорю я, откорябывая наклейку от пива.

— Здесь сложно организовать содержание заложницы, — шутит он. Ну, наконец-то, у него все-таки есть чувство юмора.

— Да ладно, что здесь, нет подвалов? — спрашиваю я.

— Подвал есть, но крики услышать могут, — пожимает плечами он. А может, и не шутит… — На самом деле тут живут отбросы общества.

— Нельзя так про людей, — бормочу я.

— Я тоже отброс, поэтому имею право. Это как со словом «ниггер» в Штатах.

— Отбросы тоже бывают хорошими людьми, — пожимаю я плечами.

— Редко, — кивает самому себе Микки, допивая свое пиво. Он поднимается и идет за новой порцией спиртного. Возвращается с бутылкой виски.

Тут играет техно. Всюду люди. Их слишком много. Не знаю, о чем он думал, когда ехал сюда. Зачем мы приехали? Здесь все его знают. На меня все странно косятся. Мне неуютно.

Самое ужасное, что мне хочется назад, в бункер. И я начинаю ненавидеть за это Микки.