Елизавета Бута - Давай ограбим банк

— Микки… — выдыхаю я и закрываю глаза. Передо мной буквально проносится вереница лиц: толстяк с потными ладошками, Марко, отец, журналисты, посетители кинобара — все они как будто окружают меня и тянутся ко мне своими руками.

Я почти уверена, что в квартире меня ждет Микки. Ну, знаете, он сидит на кресле в темной комнате, я включаю свет и вздрагиваю при его появлении. Как в фильмах. Ничего подобного не происходит. В квартире нахожу только пару футболок и несколько зарядных устройств. Все это валяется на кровати. Так же, как и когда я выходила из квартиры.

Сейчас одиннадцать вечера. То есть в Нью-Йорке сейчас… Я не помню, и приходится посмотреть в интернете. Пять вечера. Подходит. Набираю в поиске имя мистера Джейкобсона. Того психолога из Нью-Йорка, к которому я когда-то пришла. Судя по его страничке на Фейсбуке, цены не изменились. Он в сети. Спрашиваю его о стоимости сеанса по скайпу. На десять долларов дешевле. Спрашиваю, удобно ли ему будет сейчас говорить. В целом и так знаю ответ. Перечисляю ему деньги за три часа и звоню.

На экране вижу лицо мистера Джейкобсона. Он отрастил бородку вроде как у Джорджа Майкла. На голове бандана.

— Привет! Ты опять витрину с батончиками уронила? — спрашивает он, как только я включаю камеру.

— С чем?

— С батончиками. Шоколадными, — поясняет он.

— Нет… Но вы почти правы. У вас ничего не случилось? — спрашиваю я.

— Да все отлично, с чего такой вопрос?

— Бородка, бандана…

— Развод и банкротство. У меня кризис среднего возраста, можно без комментариев? — Мистер Джейкобсон счастливо улыбается и смотрит в угол экрана, туда, где видно его изображение.

— Можно.

— Так что случилось? Судя по трем оплаченным часам, что-то серьезное.

— Просто мне все время страшно. И ничего не меняется: ни я, ни окружающий мир. Так и не получилось убежать, понимаете? — В этот момент вспоминаю Джереми Флемми. Мою точку побега.

Он открывает пакет с чипсами. На заднем плане видны горы немытой посуды.

— Какой у тебя любимый фильм?

— «Матрица».

— Ну вот. Представь. Ты обречена смотреть «Матрицу», но ты не обречена быть только Нео. Ты можешь болеть за других героев. Можешь сменить роль или вообще стать режиссером.

— Это из Станислава Грофа [4] Станислав Гроф — американский психолог и психиатр чешского происхождения, доктор философии по медицине, один из основателей трансперсональной психологии и пионеров в изучении измененных состояний сознания. ?

— Да нет, комедия такая была, название уже забыл.

— То есть вы за сорок долларов в час цитируете мне дешевую комедию?

— А что еще ты хотела за сорок долларов в час?

— Не знаю. Откровение свыше.

— Это в церковь. Там, кстати, бесплатно. — Он облизывает с пальцев сырные крошки.

Мы разговариваем еще какое-то время. Обсуждаем новинки кино. Он рассказывает о своей бывшей жене. Отъявленной стерве, судя по всему. В конце концов засыпаю. Это самая бездарная трата денег в истории. Глупее было бы только купить себе какой-нибудь онлайн-курс «Как научиться управлять вертолетом». Или что-то в этом духе.

Просыпаюсь. Опаздываю на работу. Спустившись по лестнице, вижу изображение феникса. Мне не показалось. По дороге забегаю купить себе кофе с пирожком. Чуть не проливаю на себя бодрящий напиток. Отпираю ключом дверь в кинотеатр. Включаю компьютер. Загружаю программу на сегодня. Здесь сейчас никого. И до двух дня можно никого не ждать. Только начальство может нагрянуть в такое время. Ну, парочка посетителей, может. Они не помешают. Три официанта в углу центрального зала играют в карты, уборщица усердно моет пол, я смотрю кино.

Я уже успела посмотреть половину боевика с Брюсом Уиллисом в главной роли, когда в дверях показывается Марко, штатный психолог-переговорщик из полиции. Он улыбается, и кажется, что его лицо смяли, как использованную салфетку. После пары дежурных вопросов он, наконец, спрашивает то, что ему действительно важно знать.

— Почему ты не рассказала про феникса?

— Какого? — Я чуть не поперхнулась кофе.

— В доме, в котором ты сняла квартиру, кто-то нарисовал феникса, — поясняет Марко.

— Надо же! Я не заметила. А где? Что это значит?

— Ты не умеешь врать.

— Я правда ничего не заметила.

— Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Нет. Я же вас спросила. Значит не понимаю.

— Он рядом. Он следит за тобой, — зловещим шепотом говорит он.

— И не он один, — еще более зловещим тоном отвечаю я.

— Нам нужно его спровоцировать.

— И как же?

— Я думаю, что в конце концов он сам тебя найдет.

— А если подробнее?

— У тебя же есть жених. Будем выкладывать ваши фотографии на Фейсбук. Дадите интервью. Будете посещать какие-нибудь публичные места. Он свяжется с тобой.

— Мне кажется, что вам нужно чуть меньше про Джеймса Бонда смотреть. У нас отличная афиша сегодня. Может, «Огни большого города» или вот «Мсье Верду», про маньяка, кстати?

Марко так и стоит перед афишей с фильмами, которые здесь сегодня показывают.

— Сарказм как форма защиты, это я понимаю, а остальное? Скажи, ты хочешь, чтобы Микки тебя нашел или боишься этого? — Он пристально смотрит мне в глаза. От синих линз они начинают слезиться.

Марко рассказывает, что скоро будет первое слушание по делу об ограблении банка. И до этого момента нужно не просто найти Микки, нужно его спровоцировать. Он слишком много всего натворил, а присяжные — обычные люди и их симпатии на стороне наших безумных роликов.

— То есть самый идеальный вариант — это если он все-таки убьет меня? — спрашиваю Марко.

— Нет, Верена. Такой вариант не выгоден никому. Во-первых, публика тебя любит, во-вторых, кто-то же должен давать показания против него. У вас с женихом-то все серьезно? — Последний вопрос должен вроде как разрядить обстановку.

— Дальше некуда, — киваю я.

— То есть если нужно, он приедет, куда потребуется?

— Полагаю, что да.

Марко прощается, и я остаюсь наедине со своим экраном. Он уже больше привычных мне восьми дюймов в диагонали. Это стекло хорошо защищает меня от реального мира, в котором я просто не знаю, что делать.

Еще через полчаса в кинотеатр вваливается первая компания, а минут через двадцать — вторая. К вечеру приходит девочка-сменщица. Она собирается на вечеринку в клубе на углу и хочет похвастаться новым пирсингом. Небольшой гвоздик с прозрачным цирконием на крыле носа. Вполне женственно. Ничего экстремального. На фоне богемной публики она выглядит как пуританка со своей короткой юбкой, рубашкой, повязанной на животе, и небольшим гвоздиком в носу.

Ближе к концу смены звонит отец. В кинотеатре сейчас полно народа. Мне нравится атмосфера, которая здесь царит в эти часы. Все достаточно пьяны, чтобы не обращать ни на кого внимания. Кино сейчас смотрят только те, кто слишком сильно хочет спать. Остальные орут, веселятся, целуются по углам, танцуют под какой-то свой ритм. Телефон вдруг оживает и на экране высвечивается номер отца.