Елизавета Бута - Давай ограбим банк

Эти съемки куда менее эпичные. Я немного боюсь, что слишком частые ролики снизят их ценность, но… Черт. Десять тысяч. Этим все сказано. Да и к тому же в качестве бонуса хозяин мини-маркета обещает помочь с покупкой дешевой машины, на которой мы и собираемся сегодня уехать.

— Вопрос только как сделать так, чтобы нас больше не узнавали? — говорю я Виктору, пока мы осматриваем три ряда стеллажей с продуктами.

— Не появляться вместе, да и все. Ну и линзы какие-нибудь попроще носить, — добавляет Виктор.

— Ты ведь хотел доказать родителям, что способен сам чего-то добиться? — спрашиваю вдруг я.

— Есть немного. Хотя они вряд ли о чем-то таком узнают. И я с ними не общаюсь.

— Доказать обычно хотят как раз тем, с кем не общаются, это неважно. Вы с Ленцем тоже должны быть в кадре.

Виктор застывает перед стеллажом с чипсами.

— У нас два пистолета, а не четыре. Мы с Ленцем будем водяными пушками размахивать? — спрашивает Виктор, указывая на стенд с детскими игрушками. Выбор там действительно небольшой. Плюшевые медведи, очень страшные куклы Барби, трансформеры и пара водяных пистолетов с розовыми баллонами для воды.

— Эпично! — начинает хихикать Ленц. Он стоит рядом с прилавком. Берет с полки шоколадку и начинает шелестеть оберткой.

— Я бы вам их не рекомендовал, — говорит Альберт, выходя из подсобки.

— Почему? — удивленно спрашивает Ленц. Он уже успел откусить добрую половину шоколадки.

— У них еще год назад срок годности истек. Я, когда товар для магазина закупал, консервов и батончиков закупил немерено, а их, оказалось, никто не берет, — сконфуженно объясняет Альберт. Ленц проглатывает кусок шоколадки, а все оставшееся брезгливо кладет на прилавок. — А на днях у меня трубу прорвало, так эти батончики промокли и заплесневели… — продолжает Альберт.

— Предлагаю оставшуюся часть трагической истории шоколадок оставить за кадром, — говорит Виктор. Ленц уже весь позеленел. — Так где мы достанем еще два пистолета?

Этот вопрос решается довольно быстро. Спрашиваем, где тут магазин детских игрушек, и Ленц идет туда за «пистолетами». Виктор принимается учить пользоваться камерой продавца. Милого мужчину по имени Альберт. Он настолько вежлив и интеллигентен, что просто невозможно поверить, что он смотрел наши ролики. В моем представлении их должны были смотреть подростки с проколотыми губами и языками. Альберту тридцать восемь лет. Он яростный фанат саги о «Властелине колец». Да и сам он напоминает внебрачного сына Фродо и Гарри Поттера. Сегодня он в той же своей бордовой вязаной жилетке поверх белой рубашки.

Альберт владеет хостелом через дорогу. Дом ему достался по наследству от родителей, которые умерли год назад. Что с ним делать, Альберт не знал и решил в итоге переоборудовать в гостиницу. На ремонт и оформление бумаг ушли все его деньги, а прибыли никакой. В городе с незапоминающимся названием никогда не наблюдалось большого числа туристов. А в последнее время даже те немногие, что все-таки сюда доезжали, перестали появляться. Из-за политической обстановки, глобального потепления или массового вымирания морских котиков — Альберт не знает. Но магазин и хостел больше не приносят доход. Это факт. Местные жители предпочитают ходить в большой супермаркет и на рынок, в ночном магазине им делать нечего. Вдобавок ко всему хостел расположен рядом с вокзалом и вдали от замка, парка птиц и пары каналов, которые и составляют здесь исторический центр города. Возможно, тем, кто прибывает в этот город на поезде, и удобно, только вот мы такие первые идиоты за месяц.

Свой виртуозный бизнес-провал родственник Фродо и Гарри Поттера решил купировать этим роликом. Я не очень-то верю в затею.

— …Но это же десять тысяч! — громко говорит Виктор. Да. Он прав.

Микки я нахожу на улице. Он сосредоточенно что-то рисует на стене. Это очертания городского пейзажа.

— Это будет оранжевый рассвет над городом, — говорит он и оборачивается.

— Очень красиво, — киваю я и продолжаю неловко стоять перед ним.

Он притягивает меня к себе и разворачивает. Проводит рукой по спине, по очертаниям татуировки, и целует в шею. Женщина на другой стороне улицы презрительно поджимает губы. Мне неудобно.

— Ты такая живая, — говорит он.

Из дверей показывается голова Альберта.

— Заходите, — неуклюже говорит он.

— Слушаемся и повинуемся, — хмыкает Микки и нехотя выпускает меня из объятий. По крайней мере мне хочется думать, что «нехотя». Что все это взаправду. Хотя вообще-то это кино. Это просто построение кадра. Света. Звука. И музыка должна сейчас играть. Главное, чтобы не Моррисон или Кобейн. А то в конце мы должны будем обязательно умереть от передозировки.

И вот мы врываемся в продуктовый магазин Детмольда и требуем опустошить кассу. Виктор швыряет к стене случайно зашедшую покупательницу. Микки прижимает голову Альберта к прилавку и приставляет к нему дуло пистолета. У нас с Ленцем эпизодические роли. Мы не очень интересны в кадре.

Верена

Вечером уезжаем из города. О том, что мы ограбили магазинчик рядом с хостелом, уже говорит добрая половина населения славного Детмольда. Не стоит излишне раздражать людей своим присутствием. Даже учитывая тот факт, что Альберт клянется не подавать на нас заявление в полицию.

— Е-если, конечно, вечером вы выложите ролик в сеть, — уточняет он на прощание.

Мы свое слово сдержали. Съемка велась с двух точек. С камеры при входе в магазин, которую мы повернули строго на вход, и с прилавка. Получились довольно эффектные кадры сплющенного лица Альберта с приставленным к виску пистолетом.

Часа через три мы во Франкфурте. Вообще-то сто пятьдесят километров можно было бы проехать быстрее, если бы мы пару раз не свернули не туда. Да и машина у нас… Так скажем, не «феррари». Самый старый в мире черный «опель».

Мы были во Франкфурте в те несколько недель с Микки. Тогда мы рассказывали сказки, теперь — снимаем.

— Долгий путь домой, — тихо говорит Микки, глядя в окно.

Оставляем машину на стоянке и идем гулять по городу. У нас только одна цель: напиться. Все дружно сходятся на том, что нам нужно именно напиться. Вскоре мы находим подходящий бар «Не стреляйте в пианиста».

— Название хорошее, — усмехается Микки и заходит внутрь.

Я еще немного стою у входа. Там столько людей… Слишком много. За каждым столиком компания пьяных немцев. Все громко кричат и хохочут. Выхожу на улицу. Тут тихо. Пустынные, мощенные брусчаткой улицы. Звездное небо. Шпили домов старого города гордо пронзают чистое небо, не обращая никакого внимания на небоскребы вдалеке. По меркам исторической части эти дома просто великаны, и на небоскребы из стекла и бетона им плевать хотелось.