Татьяна Бочарова - Женщина в лунном свете

Сообщения были. Целых два.

«Как дела, Жан?» «Удалось ли добыть земли?»

«Нет, – ответил Иван. – Мне помешали».

Иван не стал сообщать Духу о том, что он сам ушел с кладбища и не воспользовался уже накопанной землей.

«Плохо», – лаконично отозвался Дух.

«Плохо, – согласился Иван. – Может есть более простой способ?»

«Ждите, – велел Дух, – ваша дама скоро должна появиться. Я чувствую».

«Но как я узнаю?» – забеспокоился Иван.

«Смотрите в окно».

– Пап, – раздался голос Маши, – вылезай из-за ноута, к тебе пришли.

В прихожей стоял Семен. В одной руке у него была авоська с бананами, в другой огромный торт от «Палыча».

– Ты прости, брат, не мог к тебе в больницу выбраться, на работе цейтнот плюс жена слегла с гипертонией. Два месяца как белка в колесе. Только очухался и сразу к тебе.

Они сидели в кухне, пили чай с тортом, Маша деликатно ушла, оставив их одних.

– Так-то, Палыч. – Семен дул на чай и смотрел на Ивана сквозь толстые стекла очков. – Ты молоток, выкарабкался. Не переживай, все наладится. И работку тебе подкинем, даже не сомневайся. Ты только окрепни сначала, сил наберись.

– Спасибо, Сэм. – Иван был тронут.

Ему хотелось поделиться с давним другом самым сокровенным. Однако он боялся. Он уже привык к тому, что все его откровения вызывают лишь жалостливую улыбку. Семен начал сам.

– Слушай, Вань, Машка твоя мне вкратце все рассказала. Ну, отчего ты второй раз в реанимацию загремел. Призрак какой-то к тебе явился. Это правда?

Иван помолчал, ковыряя ложечкой кусок торта. Потом сказал:

– Правда. Ее зовут Лидия. У нее было больное сердце, она лечилась в больнице три года назад и тогда же умерла.

– Кто это тебе сказал? – Семен недоверчиво приподнял бровь.

– Одна санитарка. Она ее помнит.

– Ну ты даешь! – Семен хмыкнул и глотнул из чашки. – Верить какой-то санитарке! Мало ли что она скажет!

– Зачем ей врать? – удивился Иван.

– Мало ли зачем. Чужая душа потемки. Вот что, я завтра пойду в больницу, схожу в архив и все узнаю о твоем призраке. А то так свихнуться раз плюнуть.

Иван печально кивнул. Семен еще немного посидел и откланялся.

Маша в комнате тихо говорила по телефону, прикрыв дверь. Ивану показалось, что он различает русскую речь. Он прислушался, но слов было не разобрать.

Он подошел к окну. В черном небе сияла луна. Иван невольно бросил взгляд на скамейку у подъезда, но там сидел лишь пьяный мужик с бутылкой пива. Что делать? Снова идти на кладбище? Исключено, Маша его не отпустит, да и негоже это. Последовать совету Ночного духа и каждую ночь смотреть в окно? Или дождаться, пока Семен сходит в архив? Иван остановился на последнем. Он еще немного посидел у окна и лег спать.

Семен позвонил на следующий вечер.

– Слушай, я все узнал. В общем, санитарка твоя правду сказала. Была такая Лебедева Лидия Дмитриевна, 42 года. Действительно, лежала во второй кардиологии и действительно умерла три года назад.

– Как тебе удалось узнать? – выдохнул Иван.

– Да проще простого. Шоколадку подарил девчонке из архива. Большую шоколадку. Ну и еще кое-что. – Семен хитро усмехнулся.

– И что теперь делать? – растерянно проговорил Иван.

– Не знаю. Я бы… я бы сходил к ней домой. Посмотрел, что да как. С родными бы поговорил. С точки зрения здоровой психики то, что ты рассказываешь, невероятно. Но факт остается фактом – Лидия Лебедева действительно существовала, ты ее не выдумал.

– А это идея! – обрадовался Иван. – Вот только адрес… где его взять?

– Уже взял, – довольный, ответил Семен. – Хочешь жить, Ваня, умей вертеться.

Иван даже вымолвить ничего не мог. Стоял с трубкой у уха и глупо улыбался. Семен продиктовал ему адрес.

– Сходить с тобой или сам?

– Сам, – твердо произнес Иван.

– Ну как знаешь.

Семен повесил трубку. Из комнаты выглянула Маша.

– С кем ты разговаривал?

– С Семеном.

– Он же вчера только был.

– Ну и что. Он мой друг.

– Друг, – неожиданно с неприязнью проговорила Маша. – Где он был, этот друг, когда ты спивался здесь один?

– Перестань, – осадил ее Иван. – Он помогал. Работу мне нашел.

– Тоже мне работа. – Маша пренебрежительно поджала губы.

– Хоть какая. Жить же на что-то нужно. Борька с Зойкой меня кормить не собираются, а до пенсии далеко.

– Да, наверное, ты прав. Прости, – тут же сдалась Маша. – Вот что, я завтра должна уйти по делам. Побудешь один?

– Конечно. Даже не волнуйся!

Иван был в восторге от неожиданно свалившейся на него свободы. Теперь, чтобы сходить по адресу, добытому Семеном, не надо будет объяснять Маше, куда это он собрался.

– Хорошо, – согласилась она, – из дома далеко не выходи, погуляй во дворе. Про лекарства не забудь! И не вздумай покупать никаких селедок!

– Договорились.

Ночью Ивану не спалось. Он нервничал, представляя в красках, как придет к Лидии домой и что это ему даст. Вдруг в квартире давно живут чужие люди? Под утро он уснул тревожным прерывистым сном.

Когда Иван проснулся, Маша уже ушла. Он позавтракал, немного полежал после еды, как его учил Трефилов, затем принял душ, оделся и вышел на улицу.

Дом Лидии находился на другом краю города, Ивану пришлось спуститься в метро. Он с лета не ездил на транспорте, у него слегка кружилась голова, в ногах чувствовалась слабость. Его пугала толпа, бесконечное оживление, суета. Все же он кое-как добрался до места. Отыскал дом, блочную старенькую пятиэтажку, нашел подъезд. Кода домофона он не знал, дождался, пока кто-то из жильцов выйдет, и зашел.

Квартира была на пятом, последнем этаже. Иван остановился перед обшарпанной дверью. Руки его стали ледяными. Он сделал глубокий вдох и решительно надавил на звонок. Послышались легкие и быстрые шаги, глазок на мгновение потемнел. Несколько секунд за дверью было тихо. Затем женский голос произнес глухо и нерешительно:

– Вы к кому?

– Откройте, пожалуйста, – попросил Иван.

Снова тишина. И наконец лязг цепочки. Дверь распахнулась. На пороге перед Иваном стояла девушка лет 22–23, худенькая, босая, одетая в холщовые бриджи цвета хаки и свободную клетчатую рубашку, застегнутую лишь на несколько пуговиц. Длинные, роскошные и волнистые русые волосы спадали ей на плечи и грудь. Серые глаза смотрели настороженно.

– Вам чего? – Голос ее сорвался, она закашлялась и схватилась за горло. – Болею, охрипла, – пояснила она шепотом.

Иван сочувственно кивнул.

– Позвольте мне войти. Не бойтесь, я не вор и не мошенник. Мне… мне очень надо поговорить с вами.

Девушка колебалась. Видно было, что она боится. Да и вообще вид у нее был какой-то затравленный и несчастный. Бледное, почти бескровное лицо, под глазами темные тени. Однако само лицо удивительно правильное, редкой красоты, с точеными чертами. Она наконец кивнула.