Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Ничего не понимаю!

— Вот и плохо. А Уступс понял. И сказал: раз уж в дерьме по уши, спасайся, чтобы не потонуть совсем.

— Вот тут ему и надо было рассказать все, как есть.

— Доказать вину и установить истину — не всегда одно и то же. Иногда можно и доказать, но истины не открыть. Спустя годы это называют судебной ошибкой, в лучшем случае осужденного освобождают и приносят извинения, в худшем — реабилитируют, порой даже посмертно. Моему деду приходилось с этим сталкиваться. Жаль только, что за так называемые судебные ошибки никто не несет ответственности.

В наступившей тишине хозяин дома принялся за омлет, приглашая друга:

— Не отставай! Что уставился на меня? Остынет.

Улдис придвинул тарелку, взял вилку.

— Ты яснее, без обиняков, можешь объяснить?

— Могу. Уступс после долгих уверток наконец неохотно рассказал, что той ночью был у чужой жены, где бывает почти каждую ночь. Ее муж в море. Жена Уступса в больнице, дети у тещи.

— И ты поверил?

— Почему же нет? Поверил, но сразу же и проверил. Лиесма Паэглите сначала отрицала, что знает Уступса. Но узнав, в чем дело, все же подтвердила. И соседка, которой оба они опасались, его приметила.

— Ловко они тебя обвели вокруг пальца!

— Думаешь? Тогда ответь мне на два вопроса. Что надо было Уступсу в нашем районе у станции Пиекрастес? Ему тут совершенно нечего было делать. В путевке такого маршрута нет, родных или знакомых у него тут нет. Принимая во внимание, что Зиедкалне не сбита нечаянно, но убита с заранее обдуманным намерением, можно задать второй вопрос: какой смысл был в убийстве Зиедкалне для Уступса, который ее и не знал? Если ответишь на эти вопросы — сможем доложить, что преступление раскрыто.

— Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого?

— Не только в этом дело. Мы не раскрыли субъективной стороны преступления, его главной составной части. Не бывает ведь преступлений без мотивов и без прямого или косвенного умысла. И еще вот что. Запомни: никакими сокровищами нельзя возместить страдания несправедливо осужденного. Я не уверен, что Уступс замешан в убийстве, хотя улики и говорят против него.

— Ха! — усмехнулся Улдис. — Нашел неправедно обвиненного, откопал агнца! А ты знаешь, что эта самая Паэглите, его любовница, работает официанткой в том санатории в Пиекрастес, где в прошлом году отдыхала Зиедкалне со своим другом Сергеем? Что ты на это скажешь?

— Это я знаю, — сказал в ответ Розниекс. — И что санаторий стоит на самом берегу моря.

— Вот и ответ — куда направилась Зиедкалне той ночью! — Покончив с омлетом, Улдис взялся за кофе. — Вот что звало ее в Пиекрастес!

Валдис с интересом посмотрел на горячего друга.

— Быстро ты все разложил по полочкам. Может быть, скажешь заодно, какая нужда была Паэглите убить Ольгу Зиедкалне? Не можешь? Ну так слушай: вчера мы все же разыскали то место, где преступник с машиной пережидал, пока мы как дураки блокировали все дороги. Там же, в кустах, обнаружили волосы, видимо, женские. Завтра экспертиза даст ответ. И еще: какая-то женщина до нашего прибытия на место происшествия спокойно и беспрепятственно проверила, действительно ли Зиедкалне убита насмерть.

— Как это «проверила»?

— Выдала себя за врача и проверила. Пока мы ехали, она успела сделать все и скрылась.

— А почему это не могла быть Паэглите? Приехала вместе с Уступсом… А теперь разыгрывают перед тобой паинек, которые всю ночь не вылезали из постели.

— А почему это должна быть именно Паэглите? — ответил Розниекс вопросом на вопрос. — Скажи мне лучше: ты Сергея разыскал?

— Какого Сергея?

— Не строй дурачка. Я дал тебе письма Сергея к Зиедкалне, его телеграммы, фото…

— Какой ты быстрый! Ни фамилии, ни года рождения, ни адреса. Знаешь, сколько таких Сергеев в Ленинграде и Калининграде?

— Были бы фамилия и год рождения, его и адресный стол нашел бы. Да не тяни, скажи, что удалось установить.

— Я выяснил, что зовут его Сергей Вершинин, пятидесяти четырех лет, биолог, в войну был разведчиком, после войны долгое время жил за границей, двое детей, официально не разведен, хотя семья распалась. Дочь — студентка, сын служит в армии по соседству, в Эстонии, шофер.

— Шофер, говоришь? А он знал об отношениях отца с Зиедкалне?

— Это придется спросить у него самого.

— И не только это, — прибавил Розниекс. — Надо будет выяснить, где он был в ту ночь, когда сбили Зиедкалне.

— Еще один кандидат в убийцы?

— Смеяться нечему. Кроме того, надо установить, где в то время находился сам Вершинин. Может быть, у него тоже есть водительские права.

— Не только права, но и новенький «жигуль».

— Ну, давай же! По глазам вижу, что еще не все рассказал.

— Я сразу почувствовал, что ты в своем бесконечном либерализме не поверишь этому прохиндею Уступсу, и, видишь, не ошибся. Я так и думал, что он пустит слезу, и ты сразу согласишься засвидетельствовать его невиновность.

— Ну, а дальше что?

— Бегал, как собака. Обошел почти все дома близ того места, где Уступс оставил машину на ночь. И разыскал все же.

— Что именно?

— Нашел старика, которые видел, как Уступс уезжал поздно вечером.

— Уступс? Уезжал?

— Вот именно, уезжал. Не так уж он прост, как тебе показалось. Алиби приготовил себе заранее. Приехал к Паэглите, поставил машину — все честь честью. И через час потихоньку махнул в Пиекрастес. Совершил убийство, и к утру вернулся. Где был ночью? У Паэглите. Соседи могут подтвердить, слышали даже, как кровать скрипела, — лицо Улдиса победно светилось, как у бегуна, почувствовавшего, что соперникам его не догнать.

Инта все это время стояла в дверях, нетерпеливо комкая угол передника. В лице ее недовольство смешивалось с интересом.

— А не мог ли взять машину кто-то знающий, где Уступс оставляет ее? — спросил через несколько секунд Розниекс.

— Спорим на бутылку коньяка! — воскликнул Улдис. — Поедем и предъявим Уступса старику для опознания. Ручаюсь, он опознает, и твой Уступс кончит выкручиваться.

— Спорить не станем, а опознание проведем, — согласился Розниекс. — А заодно предъявим и Пуце. Но меня интересует еще один человек: друг Ромуальда, который вдвое старше его, Ольгерт Лубенс. Мне эта дружба кажется странной. Ромуальд говорил, что это умный и интеллигентный человек. Оба обедают в студенческой столовой. Там и познакомились.

— Что в этом такого?

— Разве я сказал, что это плохо? Наоборот, Лубенс предложил Ромуальду пожить у него некоторое время, чтобы не быть одному после смерти матери.

— Достойно.

— Ромуальд отказался.

— Не был ли этот Лубенс когда-то другом Зиедкалне?

— Ромуальд утверждает, что с матерью он не был знаком.

— Таких вещей сын может и не знать.