Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Аскольд, лежа на животе, лихорадочно писал в свой блокнотик, а Марис и Сольвейг по-английски, не прощаясь, исчезли.

— А можно будет купить картину? — шепотом спросила Алина, точно не желая нарушить воскресную тишину в лесу и на холсте.

— Это еще не картина, — не отрываясь от работы, так же тихо ответил Юрий. — Это всего только эскиз. Чтобы получилась картина, надо еще работать и работать. Но свои работы я не продаю. Это все равно, что продать частицу своей души.

— Почему бы вам не устроить выставку — пусть люди смотрят, получают удовольствие?

— Выставку? — Юрий перестал работать и не то удивленно, не то укоризненно посмотрел на Алину. — Кому я там нужен? Какой дурак мне ее будет устраивать?

— Но ведь у вас талант, дарование, — смутилась Алина.

— Какое-то раньше было, когда слушалась правая рука, а теперь — какое там дарование. Мазня просто! — Он горько, язвительно засмеялся. Алина вдруг почувствовала в его смехе сарказм и увидела на его лице что-то, похожее на звериный оскал. Такой был у тигра в цирке, когда дрессировщик ударил его плетью и тот нехотя попятился назад. Такое же выражение лица она видела у человека с бритой головой, который сидел в кабинете отца между двумя милиционерами, когда она, еще школьница, принесла отцу термос с обедом. Она вдруг испугалась и замолчала.

Из леса с шумом вышла Сольвейг. За ней широко шагал Марис. Вид у нее был помятый, усталый, но явно довольный.

— Вот и наш Шерлок возвратился со своей дамой! — Аскольд приподнялся.

— Шерлок? — удивилась Алина. — Почему Шерлок? — с интересом подняла она взгляд на Мариса.

— Ты разве не знаешь? — шумно вмешалась в разговор Сольвейг. — Он же следователь, чем не Шерлок Холмс?

Юрий посмотрел на Мариса так, словно увидал снежного человека, и отвернулся.

— Он обещал рассказать много интересного из своей уголовной практики, — продолжала тараторить Сольвейг. — Правда же, Марис? У него сейчас трудное, но жутко интересное дело. Он всю прошлую ночь работал, — она была горда за Мариса, со значением взяла его под руку и прижала к себе. Будто хотела сказать: «Теперь он мой, только мой!»

Юрий молча снял незаконченную картину с этюдника, сложил свои вещи, вскинул все на плечо и коротко сказал:

— Мне пора! — Повернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом двинулся к железнодорожной станции.

Никто не успел и слова сказать, как Юрий уже скрылся в лесной чаще.

Точно маленький солдатик перед могучим танком, встала на его пути сухонькая секретарша:

— Нельзя туда, говорю вам, директор занят, он никого не принимает!

— Меня примет, — стройный элегантный брюнет с проседью на висках мягко оттеснил секретаршу и решительно вошел в кабинет.

Сидящий за столом полный человек привстал на ноги, дважды открыл рот и, выкатив рыбьи глаза, снова упал в кресло.

— Ну что, шестерка, — деланно засмеялся вошедший, высокомерно уселся на стул перед письменным столом и пнул ногой стоящий напротив стул. — Что, уже не хочешь меня узнавать?

— Почему же, почему же, — запинался хозяин кабинета. — Почему не хочу узнавать, шеф, — он опасливо глянул на телефонный аппарат и нащупал в брючном кармане пистолет. — Рад тебя видеть, Том! Каким ветром? — Голос был напряженный, задушенный. В любой момент можно было ждать нападения.

Однако вошедший держался дружелюбно.

— Есть дело, — сказал он, загадочно глянув на директора.

Хозяин кабинета немного успокоился.

— Завязал на вечные времена, гад буду, — приложил он к груди левую руку.

— На вечные времена, говоришь? — ехидно повторил Том. — На вечные времена? А в зоне ты совсем другое говорил. Пойдешь-де за мной хоть на край света, клялся — хоть в пекло, к черту на рога. Уже запамятовал, Полено?

— Это было тогда… — плотный директор пришел в себя и хитро смотрел заплывшими глазками.

— Тогда? А теперь? — напирал Том.

— Теперь другие времена, другие возможности.

— У тебя, Полено, есть возможности, а у меня нет!

— Сколько надо, шеф? — оживился директор. — Скажи, сколько тебе надо?

— Ну, это другой разговор, — Том был доволен. — Но капусты мне не надо, сам могу одолжить, у меня самого навалом. На простое воровское дело тоже не зову. Ты прав, Полено, сейчас другие времена, и вообще — воровское дело рискованное и неприбыльное. У меня совсем другие планы. Бизнес — меньше риска и гораздо гуще башли. Ты, Полено, выбрал правильный путь. Спекуляции больше нет, подпольных цехов тоже. Разбазаривания государственного имущества нет, мошенничества нет, и валютные операции — почтенное дело. Словом, теперь это называется бизнес! Никто не работает, ничего не производит — все занимаются бизнесом! Теперь всех к нам приравняли. А ты, дурошлеп, последние пять лет отсидел за спекуляцию в крупных размерах, трубил от звонка до звонка. Обидно, правда, Полено?

— Обидно! — согласился директор. — Но чего ты все же от меня хочешь, шеф? — Он снова инстинктивно ощупал в кармане рукоять пистолета. — Может быть, рэкет замышляешь, хочешь долю с меня получать? Не выйдет, — директор осмелел. — Я тут одним постоянно плачу. Может быть, ты хочешь предложить мне свою охрану, так у меня уже есть, нажму кнопку, и ребятки мигом здесь будут. Чего тебе надо?

— Я сказал, не волнуйся, у меня на сей раз совсем мирные планы, — Том оставил надменный тон. — Я хочу, Александр Петрович, с выгодой вложить деньги в твой бизнес. Знаю, что ты на мели, и я, Саша, могу тебе помочь.

— Да иди ты! — удивился директор. — Это другой разговор, Том, — он был явно рад. — Что мне делать? — понизил он голос, готовый услужить, даже наклонился к гостю.

— Прежде всего я должен стать твоим коммерческим директором, со всеми полномочиями, — объяснил Том.

— Ну да, какой умный, — директор был разочарован. — Ты провернешь какое темное дельце и ляжешь на дно вместе со всей моей капустой. Мы это проходили.

— Я же сказал, — возмутился Том, — мне твоих башлей не надо. Документы мне нужны, ксивы. Тупой ты, что ли, стал здесь на воле?

— Хм, — задумался Александр. — А что мне тут отломится?

— Много чего, — Том выдержал паузу и хитро усмехнулся. — Одна треть от чистой прибыли, ну, скажем, с полмиллиарда, — он посмотрел, какое это произвело впечатление.

Александр набрал в грудь воздуха, с шумом выдохнул и стал лихорадочно искать сигареты. Найдя, закурил.

— Ого! — крикнул он, с силой выпуская дым, потом, одумавшись, спросил: — А какие у меня гарантии?

— Только честное слово вора!

— Хм, и что же ты конкретно думаешь делать?

— Это уж не твоя забота. Риск мой, — Тому не нравились эти вопросы, он недовольно сдвинул брови.

— Так не пойдет, — Александр стал серьезным. — Я должен знать, на какой я сижу пороховой бочке, и если посадят, то хотя бы знать, за что.