Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Еще раз позабавившись сама с собой, она встала с кровати и подошла к большому зеркалу в раме красного дерева. Из зеркала на нее смотрела весьма своеобразная красивая женщина. Эрика была собой довольна. Она медленно прошла в отделанную цветной плиткой ванную комнату, где долго давала теплым струям душа гладить и пощипывать ее смуглую нежную кожу.

Вдруг зазвонил телефон. Эрика грязно выругалась, накинула на плечи махровый халат, вышла из ванной и схватила с ночного столика телефонный аппарат.

— Послушай, Красотка! — бесцеремонно проскрипел в трубке низкий старческий голос Эглона. — Ты сделаешь, как я скажу. Поняла? — не давал он ей возразить. — Сегодня вечером у нас сходка, кое-что надо обсудить, обмозговать. Том предатель, сука он, двурушник! Теперь это ясно, как день. И кое-что новое добавилось! Пора действовать. Поняла, красотка? Придешь, как всегда, на старое место! — И в трубке раздалось: пи-пи-пи…

Эрика сочно пустила трехэтажным матом и с силой швырнула телефон на ковер с мягким ворсом.

Слепяще-желтый свет на миг озаряет мутное свинцовое небо. Зигзаг молнии раскалывает тучи. Выстрелом гремит гром — и с глухим рокотом прокатывается дальше. Дождь начинается сразу, отвесными струями хлещет по асфальту и, взбивая пузыри, бежит к уличным стокам.

Мастерски втиснувшись между двумя «Жигулями», к парадной двери ресторана подкатывает новенький темно-фиолетовый «сенатор». Резко распахиваются четыре дверцы, все разом. Двое мужчин и женщина ловко бросаются к входу и тут же скрываются в вестибюле. Эдгар Эглон — в элегантном костюме, в руке трость с набалдашником — замедляет шаг и, слегка прихрамывая, солидно направляется в зал. Юрий Пакалн — в американском джинсовом костюме — следует за ним, держа согнутой правую руку. Эрика Пигачева в мини-юбочке и модных ярких колготках, плотно облегающих ее стройные ножки, спешит к зеркальной стене вестибюля. Взбив коротко стриженные рыжеватые волосы, она критически осматривает свое броское, нахальное личико, прищуривает узкие глаза и, довольная своей внешностью, догоняет старика, берет его под руку. Втроем они входят в большой роскошный зал ресторана. Четвертый, Антон Калачников, — в легкой импортной курточке и широких брюках шоколадного цвета — за ними не следует. Нащупав кобуру с автоматическим пистолетом, удобно спрятанным под курткой, он быстро исчезает, затерявшись среди других посетителей — иностранцев и местных, которые стоят группами или прохаживаются по просторному холлу.

Троица останавливается среди зала. Балансируя полным подносом, к ним тут же подходит официант. Эглон говорит ему несколько слов. Тот понимающе кивает, и троица направляется в одну из кабин, отгороженных барьером и темно-бархатной портьерой, в самый конец зала.

Эглон прислоняет трость к стене, удобно располагается в мягком кресле за столиком, расстегивает пиджак, вынимает из кармана массивный золотой портсигар с монограммой и закуривает тонкую гаванскую сигару, окутываясь ароматным дымом. Его дубленое морщинистое лицо с острыми чертами, тонкими губами и орлиным носом абсолютно бесстрастно, спокойно.

Эрика садится справа от него, достает из сумочки пачку «Дипломата», журнал «Плейбой» и, полистав его, тоже закуривает. Юрий неторопливо, нехотя занимает стул слева.

— Так, значит, Том оторвался, — словно продолжая начатый разговор, протяжно говорит Эглон, — и лег на дно вместе со всей добычей. Такого уговора не было, — в его мутных желтоватых глазах загораются злые огоньки, а голос — как стальная пила, которая пилит металл. — Зря он так сделал, некрасиво.

Юрий резким движением снимает со стола согнутую руку.

— Том давно хотел выйти из игры, — ершисто возражает он. — Слишком грубой, сказал он, становится игра, слишком варварской. Он все же тонкий специалист своего дела, — Юрий говорит довольно интеллигентным языком, слегка пришепетывая.

— Тонкий. Тонкий-претонкий в наши трудные времена, — словно песенку мурлыкает Эглон и, деланно вздохнув, поднимает взгляд на Юрия. — И ты, Карлик, тоже так думаешь?

— Я тоже не буду участвовать в грубых, мокрых делах. Пора наконец это понять, — решительно заявляет Юрий и откашливается.

— Мокрых? — Старик вопросительно смотрит на женщину. — Эрика, детка, кто же у нас занимается мокрыми без крайней необходимости?

Выпустив густые клубы дыма, она отрывает взгляд от журнала и с сознанием своего превосходства складывает губы в едкую усмешку.

— А то ты не знаешь. В этот раз даже двоих замочили.

— Неприятно, неприятно, — деланно продолжает свое Эглон. — Неумелая, грубая работа. На Тома совсем не похоже, — он говорит медленно, растягивая слова. — И ты, Карлик, говоришь! Вы с Томом домушники, у вас тонкая работа. А знаешь ты, кто пальнул в Большого льва, не знаешь? Твой друг Том пальнул!

— Неправда, неправда! — вскрикивает Юрий. — Том не стрелял, стрелял Маленький кот.

— Ты так думаешь? — Эглон насмешливо смотрит на Юрия. — Тебе Том говорил?

— Сам знаю! — неуверенно отвечает Юрий.

— А я думал, ты встретил Тома. Может быть, знаешь, где его можно найти? Нам бы надо с ним душевно потолковать.

— О чем же ты хочешь говорить?

— О том самом. Твой друг Том — предатель, сука он. Он настучал ментам и вызвал их в нужный момент, чтобы самому смыться со всей хабарой по крышам, а Маленькому коту велел спуститься по водосточной трубе. Вот как отличился твой Том, всех обвел вокруг пальца. Он взял и твою долю, Карлик, которую ты бы вложил в операцию с «черными козлами». Что ты на это скажешь?

Юрий молчит, кусая губы, потом, взвешивая каждое слово, говорит:

— Такая доля, которая добыта мокрым делом, мне не нужна. Я же сказал — я не мокрушник, мои руки чистые, на них нет крови. Но вы иначе не можете, как только насилием и убийством, — он сплевывает.

Эрика стряхивает в пепельницу пепел с сигареты.

— Не строй из себя простачка, уж будто ты не знал, что надо не только обчистить двухатку, но и наступить Льву на горло, вышибить его из игры с «козлами».

— И для этого понадобился дебильный Бегемот, толстый боров, чтобы он долбил жену на глазах у мужа? — Юрий брезгливо смотрит на Эрику. — И еще мокрушник Маленький кот.

— Не только для этого, — с олимпийским спокойствием объясняет Эрика. — Этот бизнес с «козлами» не упал Льву с неба, кто-то из наших свел его с русскими военными, и надо было из него вытащить — кто именно.

Эглон как бы с интересом смотрит на Юрия и медленно, всем корпусом к нему поворачивается.

— Ты случайно не знаешь, кто? — говорит он размеренно, даже мягко, но бросив на Юрия такой ледяной взгляд, какой способен превратить человека в ледышку.