Екатерина Барсова - Солнце завтрашнего дня [litres]

– С-слушаю вас, – икнула она.

– Вы Лариса Мартиросова? – уточнил Павел.

– Да.

– Я хотел бы поговорить с вами об Ольге Плисской, правда, сейчас она носит фамилию мужа – Горяева. Вы помните такую?

Женщина икнула и уставилась на него:

– Помню… а что такое?

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– А ты мент, что ли? – с вызовом спросила Мартиросова. – В-вопросы задавать. Да кто ты такой и почему я должна с тобой разговаривать?

Вместо ответа Павел показал свое удостоверение.

– И что натворила Ольга?

– Она мертва. Ее убили…

Лариса моргнула.

– Оля, боже мой! Давай помянем, заходи ко мне, не побрезгуй!

Павел переступил порог. Обстановка была бедной, на грани нищеты. Очевидно, у Ларисы Мартиросовой, в отличие от Ольги, жизнь не сложилась.

Лариса достала из покосившегося шкафчика бутылку водки, на столе возникли стаканы.

– Я пить не буду и вам не советую. Расскажите про Ольгу. Вы были подругами?

Женщина села за стол, прижимая к себе бутылку.

– Ну как подругами? Ольга ни с кем особенно не дружила…

– Почему?

Лариса задумалась. Ее цветастый халатик разошелся и оголил белые коленки с ярко-красными ссадинами.

– Она была себе на уме. Тихая такая, я дружила с ней недолго.

– Вы помните убийство Артура Вейде? Ему отрубили руки и вложили в них розу.

Брови Ларисы сдвинулись.

– А… что-то помню… Заезжий гастролер. Бандюга.

– Ольга писала об этом в местной газете.

– Да? Уже не помню…

– Когда вы в последний раз ее видели?

– Когда она приезжала из Москвы. Такая важная, хорошо упакованная. К родителям приехала… Мы с ней тогда недолго пообщались. Так, перебросились словами – и всё. Разве я ей интересна? Если бы не столкнулись на площади, и не встретились бы. Специально Ольга ко мне не зашла бы.

– В каком году это было?

– Года три назад.

– Спасибо. У вас есть телефон?

– Есть.

– Продиктуйте, пожалуйста, номер.

Она продиктовала ему цифры.

– А что насчет родственников Ольги? Говорят, есть тетя.

Лариса быстро-быстро закивала головой:

– Да. Стелла. Живет в таком красивом доме в центре… Она когда-то работала в Доме культуры. Вела вечера.

– А как ее фамилия?

– Не помню… какая-то армянская. У нее муж был армянином.

– Как найти этот дом?

– Если стоять спиной к колоннаде на набережной, то слева будет виден ряд серых старых домов. Напротив одного из них фонтан – девушка с кувшином. Это дом Стеллы.

У дверей Лариса попросила:

– Не дашь, начальничек, на жизнь бедной женщине? Мы живем от сезона к сезону. Когда все заканчивается – жить не на что. Это в сезон товары расходятся как пирожки. Я торгую на набережной мороженым. Ходовой товар… А осенью – все, швах… Ни торговли, ни туристов. Мертвый сезон наступает. И так до самого лета.

Павел поколебался. Потом достал триста рублей.

– Ой, спасибо. Заходите еще…

Когда он вышел на улицу, солнце словно играло в прятки. Оно появлялось – и все освещалось пронзительно желтым светом; пряталось в тучи – и город сразу становился серым, как будто покрытым пылью. Нужный дом Павел нашел сразу. Скульптура девушки во дворе была с зеленоватым налетом, местами облупилась. Как бы найти еще Стеллу с армянской фамилией…

Около дома он замедлил шаг. На его счастье, во дворе гуляла старушка со шпицем. Песик рванул к Паше, но старуха вовремя схватилась за поводок и потянула его к себе.

– Чарли, фу! Простите, – обратилась она к нему. – Он вообще-то воспитанный пес, не знаю, что на него нашло.

– Вы давно здесь живете?

– Кого-то ищете?

– Да. Мне нужна Стелла, не знаю, как ее фамилия… муж был армянином.

– А… Стелла Акопян. Стелла Дмитриевна Акопян. Четвертый этаж. Квартира семнадцать.

– Спасибо.

Знает ли тетя о смерти племянницы? Если нет, как ей об этом сказать? Павел нажал на кнопку звонка. Послышалось далекое эхо.

– Иду… сейчас… – услышал он.

Глазка в двери не было.

– Кто там?

– Я от вашей племянницы, Ольги Горяевой-Плисской, Павел Рудягин.

Дверь открылась. Стелле Дмитриевне было лет семьдесят с небольшим. Седые волосы и крупные карие глаза.

– Оля? А что такое?

Не знает, понял Павел. Сейчас я буду гонцом с плохой новостью. Кажется, в древности их казнили.

– Можно пройти?

– Пожалуйста.

В квартире были высокие потолки: видно, что дом дореволюционный. Павла встретил черный, без единого пятнышка, кот.

– Проходите на кухню.

В углу висела клетка с ярко-желтым попугаем.

– Как они уживаются? – кивнул на кота Паша.

– Они друзья, а когда дружишь, границы приязни и неприязни стираются. Вы не замечали?

– Наверное…

– Чай, кофе? Правда, кофе у меня мало. Но на чашку хватит.

– Мне чай.

– Хорошо. Могу предложить только баранки, не обессудьте…

Паша провел рукой по клеенке, словно разглаживая ее.

– Вы давно общались с Ольгой?

– Она звонила несколько месяцев назад. Обещала приехать, но не приехала. После смерти родителей она здесь так и не появлялась.

– У меня для вас, Стелла Дмитриевна, плохие новости. Ольга убита.

– Ох ты боже… – Губы Стеллы Дмитриевны запрыгали. – Олечка. Такая милая была в детстве, как ангел в кудряшках. Как же так, Олечка? Кто это?

– Убийцу ищем…

– Понимаю. Вы, значит, из Москвы? Следователь?

– Да. Есть подозрение, что убийство вашей племянницы связано с преступлением, которое произошло здесь десять лет назад. Тогда мужчину убили, отрубили ему руки и вложили в них розу.

– Да? – Слезящиеся глаза Стеллы Дмитриевны смотрели на него без всякого выражения, как будто страшная новость о гибели племянницы еще не дошла до нее в полной мере.

– Вы помните это убийство?

Стелла Дмитриевна опустилась на стул:

– Оля писала о нем. Она тогда работала в местной газете. Ее увлекло это расследование. Она даже собиралась в полицию пойти работать или прокурором. Мы все отговаривали ее от этого шага. Попытались ей объяснить, насколько это опасно для молодой девушки. Нам удалось ее переломить. Во всяком случае, больше о работе в полиции или прокуратуре она не заговаривала. А потом уехала в Москву и осела там.

– Вы были в гостях у Ольги в Москве?

– Нет. Я в Москве была давно, еще с моим мужем, двенадцать лет назад. Детей у нас нет. У меня этот брак был первым, у мужа вторым. Он вдовел, когда мы познакомились… ему было за пятьдесят. Мне около сорока. Впрочем, это к делу не относится. Так как детей у нас не было, то Ольгу я старалась баловать. В детстве она частенько заходила к нам. Ее родители, как бы это сказать, на мой взгляд, не уделяли Ольге большого внимания. Мне кажется, девочка чувствовала себя обделенной.

– Почему?

– Есть супружеские пары, которые зациклены на самих себе. Валера и Лена были из таких.