Екатерина Барсова - Солнце завтрашнего дня [litres]

– Я у себя на лыжах ходил…

– Ну вот и продолжишь спортивные подвиги.

Вась Васич выписал командировку без звука. Напутствовав Павла словами:

– Если что – звони. Спрашивай совета. Желаю удачи!

Взмахнув рукой, он снова углубился в документы, лежавшие перед ним на столе…

Наверное, в преддверии зимы все приморские города похожи друг на друга. Пронзительный ветер, темнота, которая наступает рано, влажный туман, окутывающий город, и неумолкающий гул моря. Павел приехал под вечер. Летел самолетом до Симферополя, потом взял частника с машиной до города… В самолете он поспал, правда, уснул не сразу, перед ним вертелся ребенок – девочка лет пяти-шести с тряпичным розовым зайцем. Мать пыталась ее урезонить, но ребенок не умолкал. Паша проваливался в сон, но вскоре выныривал оттуда от звука детского голоса… Все же ему удалось забыться кратким беспокойным сном и благополучно проспать до самого прилета. Потом Паша ехал в машине с разговорчивым татарином, который объяснял ему, что приезжать нужно все-таки летом, когда вокруг красота, солнце и персики с кулак. Он высвобождал руку и показывал кулак, обозначая размер фруктов. Павел кивал головой, спорить не хотелось. Не говорить же, что он прилетел в служебную командировку. По словам шофера, есть чудаки, которые приезжают и зимой, но их мало. Павел снова согласно кивнул: он был готов причислить себя к племени чудаков. Его сильно клонило в сон. Сказывалась общая усталость. Добраться бы поскорее до места и выспаться, мелькало в голове. Еще в Москве он забронировал номер в семейной гостинице и уже мечтал оказаться в нем.

Когда они приехали, шофер сунул ему клочок бумаги со своим телефоном и прибавил, что если он приедет в Крым летом, то пусть звонит ему, он встретит, найдет жилье, и все будет в лучшем виде.

Паша выгрузился около маленькой гостиницы: буквы «Черноморский приют» уютно светились в темноте. Фонари, похожие на перевернутые нотные знаки, освещали ровную дорожку, которая вела к зданию: двухэтажному, с башенкой и балкончиком сбоку. Блики от фонарей падали на балкончик – он напоминал раковину, прилипшую к стене. Калитка была закрыта на замок. Павел позвонил по телефону, и к нему вышла молодая женщина лет тридцати. Около нее вертелась девочка с тряпичным зайцем. Павлу показалось, что этот заяц точь-в-точь походил на того, с которым была девочка в самолете, мешавшая ему спать. «Такое обилие детей вокруг – хороший знак или плохой?» – подумалось ему.

– Павел Рудягин, – представился он.

– Марина. – Женщина протянула ему руку, и он пожал ее. – Ваш номер наверху, не возражаете?

– Нет.

– Ужинать будете? Я подогрею мигом.

– Да. Поем. Я поужинаю через полчаса. Хотелось бы сходить к морю.

– Так поздно? – поразилась Марина. – У нас, правда, все спокойно, но…

– Я ненадолго.

Павлу почему-то захотелось оказаться у моря. Желание было сильным, почти непреодолимым. Он поставил сумку в коридоре, ему даже не хотелось подниматься в номер, и бодро зашагал в направлении, указанном Мариной.

Море появилось перед ним внезапно. Обогнув очередной дом, он уткнулся взглядом в ровную черноту. При этом небо было все-таки светлее, а вот море – глухо-черным. Луна утонула в облаках, и складывалось впечатление, что его окружает первобытный хаос и мрак. Волны шуршали, казалось, время остановилось. Только море и он. И все.

Павел подошел еще ближе. Сел на корточки и потрогал воду рукой. Холодная. Надо бы приехать сюда летом… Хотя о чем он думает? У него задание, поиски убийцы, а он думает о море. Где-то раздался лай собаки, Павел распрямился и пошел обратно. Марина ждала его на кухне на первом этаже. Ужин выглядел аппетитно: жареная картошка и котлеты, салат с капустой, морковью и яблоками, чай с домашними пирогами. Марина немного рассказала о себе: она разведена и растит дочь одна. Работа у нее не особо пыльная, но денег приносит немного. Ее наняли как управляющую, сам хозяин гостиницы живет в Москве. У него также есть недвижимость в Черногории, и сюда он наведывается редко. По сути, работа есть только в сезон, как и вообще жизнь в курортных городах.

Павел подумал, что жители приморских городов и поселков, наверное, уже привыкли к такой вот жизни: от одного сезона до другого. Он вспомнил, как однажды они с отцом поехали на неделю к морю в сентябре. Все постепенно пустело. Тенты кафе хлопали, как паруса на сильном ветру. По набережной еще прогуливались люди, но уже был очевиден распад прежней веселой жизни. Все суровело на глазах и готовилось к зиме. Даже море меняло свой цвет, становилось темнее и строже.

– Вас завтра будить?

– Нет, не надо. Я сам.

– Завтрак во сколько подавать?

– Я планирую спуститься к десяти.

– Идет, – кивнула Марина. – До завтра.

Утром, проснувшись в десять, он сошел вниз, позавтракал, перебросившись с Мариной несколькими фразами, и ушел из дома. Ему нужна была местная газета, чтобы узнать что-нибудь об Ольге Горяевой, урожденной Плисской.

В библиотеке не сразу поняли, чего он хочет. Когда он сказал, что хотел бы просмотреть архив газет за два года, пожилая библиотекарша переглянулась с молодой.

– Одну минуту, – пропела она. – Сейчас посмотрю.

Вернулась она через десять минут:

– Вот комплект. Распишитесь вот тут…

К вечеру ему повезло. Он даже не поверил своей удаче. Небольшая заметка, подписанная Ольгой Плисской, о преступлении – убили некоего Артура Вейде, отрубили ему руки и вложили в них розу.

Павел почувствовал себя как человек, только что выигравший миллион в рулетку. Он потянулся с такой силой, что хрустнули косточки. Захотелось горячего кофе или чаю. Не отказался бы он и от пивка.

Уже темнело, а он сидел, работал и делал пометки в блокноте.

Наконец, оторвавшись от газет, он попросил сделать ему копии и, получив их на руки, с чувством глубокого удовлетворения пошел домой.

На улице стемнело, он зашел в кафе-бар на набережной. Посетителей там практически не было. Бармен разговаривал с каким-то парнем, одновременно протирая бокалы. В углу работал телевизор, передавали футбольный матч английской лиги. Паша заказал большую кружку пива, салат с тунцом и черные сухари с тмином. Только сейчас он понял, как проголодался. Он сел за стол, достал сделанные копии газетных вырезок, блокнот и углубился в чтение. Теперь он читал по второму разу: более вдумчиво, тщательно анализируя и делая выписки.

Убийство было совершено десять лет назад. Руки отрубили некоему Артуру Генриховичу Вейде, шестидесяти четырех лет. Убийство потрясало своей бессмысленностью и жестокостью. Убийц не нашли, но решили, что это сделали заезжие наркоманы, которые обкурились и захотели поглумиться над жертвой. При этом никто не смог объяснить, почему это наркоманы сделали такой эстетский жест – вложили розу в отрубленные руки. Ольга Горяева писала заметку с апломбом молодости: там были вопросительные и восклицательные знаки, короткие предложения и эмоции. Много эмоций… Павел вспомнил свой разговор с Ольгой и должен был признать, что эмоции молодости прошли. Улетучились, а тогда – были… Интересно, куда они могут завести, эти эмоции?