Екатерина Барсова - Солнце завтрашнего дня [litres]

А потом дочь Паулины – Мария Ризнич – вышла замуж за некоего Келлера и стала Марией Келлер. Родила троих детей и в возрасте пятидесяти одного года выкинула отчаянный фортель: бросила своего мужа и вышла замуж за некоего француза Александра Сент-Ива, который был моложе ее на пятнацать лет. Она купила ему особняк в Италии и титул маркиза Д'Альвейдра. Он начал изучать тайны оккультного мира и алхимии. Одни названия его трудов чего стоят: «Миссия евреев», «Миссия Индии в Европе», «Миссия французов»… Сын Марии Ризнич-Келлер стал его учеником и почитателем, а он был камергером царя Александра III! Учеником Сент-Ива был другой знаменитый маг и оккультист – Папюс. Да-да, тот самый Папюс, зять месье Филиппа, который однажды приедет в Россию лечить от бесплодия императрицу Александру Федоровну…Вот какие тут связи между людьми возникают, Люся!

Сама же Клейнмихель была увлечена алхимией и свой дворец украсила этой символикой. Ах, Люся. Если бы я все это знал раньше…»

Следователь Валуев, который вел дело об убийстве Артура Вейде, ушел на пенсию. Павел предъявил коллегам свое удостоверение, и ему дали адрес Игоря Константиновича, предупредив о его тяжелом характере. После встречи с Валуевым Павел собирался наведаться в архив и ознакомиться лично с тем старым делом, но прежде он своими глазами осмотрел место убийства и дорогу неподалеку.

Игорь Константинович Валуев жил на окраине города, недалеко от Марины Замойкиной, но не в новом доме, как Марина, а в старом, деревянном, со двором, куда вела хлопающая от ветра калитка.

Бывший следователь сидел на крыльце с какой-то деревяшкой.

Паша громко поздоровался, Валуев поднял голову и вопросительно посмотрел на него.

– Можно зайти? Я следователь из Москвы. Приехал по важному делу.

Легкий кивок головы:

– Давай, заходи.

Игорю Константиновичу было шестьдесят с лишним, кожа коричневая от загара, морщины на лбу и на щеках. Одного пальца на правой руке не было. Карие глаза уставились на Пашу:

– Что привело?

– Я по делу Вейде Артура Генриховича, было у вас такое десять лет назад. Ему руки отрубили. Помните?

– Слушай, ты мне не заливай. Я умирать буду, но это дело не забуду. Более ужасного я в своей жизни ничего не видел. Руки, отсеченные почти по локоть, соединенные проволокой, а в них – роза. Что это? Маньяк с вывихами? Просто моральный урод и ублюдок? Откуда взялась эта безумная фантазия? Артура Генриховича Вейде убили по дороге домой, а руки подкинули к кладбищу. Это нормально?

– Кого-нибудь нашли?

Следователь устало махнул рукой:

– Кого там можно найти? Приезжие гастролеры баловались. Порешили и умотали. А нам здесь расхлебывать.

– Так и не нашли?

– Нет. Улик никаких, все чисто. Похоже, что маньяк из маньяков. Вейде поздно возвращался домой. На него напали… – Валуев сглотнул. – Убили. А руки отрезали.

– Ну хорошо, напали. Убили. А руки зачем отрубать. А?

– Ну этого я сказать вам не могу.

– А ваши версии?

Следователь почесал затылок.

– Если честно – ничего в ум не шло. Поэтому дело вскоре закрыли. Нет улик. Нет зацепок… Как ни печально, но расследовать нечего. Никто ничего не видел и не слышал.

– Игорь Константинович, – устало сказал Паша. – А если все было по-другому?

Следователь вздрогнул или ему это показалось? Паша, одернул он сам себя. Не гони лошадей, притормози немного… не дави на человека, таким способом ты ничего не добьешься.

– Судите сами. Убийца знал, когда Артур Генрихович пойдет по этой дороге. Получается, он подкарауливал его. Я специально прошелся сегодня мимо колледжа, где он преподавал. Надо было точно знать, где он пойдет. Каким конкретно путем. Дорога идет параллельно оживленной улице. Действовать там наобум – это невозможно. А, Игорь Константинович? – гнул свою линию Павел. – Почему все на гастролеров свалили? Разве это честно?

Ему почудилось, что в глазах старого опера мелькнул огонек бешенства.

– Слушай, ты, родимый, служака из Москвы… – В голосе послышались угрожающие нотки. – Это вы там все в чистеньком и беленьком… Грязи, как мы на местах, не хлебаете. Вы уедете, а нам все расхлебывать. Вы там живете каждый сам по себе, а мы здесь все друг друга знаем. А если говорить по делу тому… У меня все чисто было, кого надо опросил, версии разные отработал. Все было сделано, как надо. А то, что убийцу не нашли, как раз и говорит о том, что гастролер заезжий работал. Тем более что убитый мужик был тихий, судимостей не имел, врагов у него не наблюдалось. Ясное дело: псих напал. А то, что руки отрубили, так сумасшедших сейчас развелось много. Посмотри, что в стране творится, тут невольно умом тронешься… Что не так? Найди в моих словах неправду – первым бутылек поставлю.

– Мне ваши бутыльки не нужны… – Паша вдруг подумал, что все зря, он ходит по одному и тому же кругу, и все молчат или сцеживают ему правду малыми порциями. Как годовалого ребенка кормят с ложечки. И он вынужден мириться с этим обстоятельством. Он в этом городе чужой, вот они все и выгораживают друг друга, утверждая, что это убийство – дело рук заезжего гастролера.

Наступило молчание.

«Ничего я здесь не нарою, – со злостью подумал Рудягин. – Как идиот тут торчу. И этот следак тоже решил передо мной голубя мира разыгрывать, мать твою!» – не на шутку разошелся Павел.

– Я вас понимаю, – тихо сказал он с плохо скрываемым бешенством. – У вас здесь все родные, и существуете вы тут по принципу кота Леопольда из старого мультика: «Ребята, давайте жить дружно». А в Москве, между прочим, на минутку, уже три трупа таких, без рук. Не хило. Пока вы тут друг друга покрываете, у нас там люди гибнут. Так просто бы я сюда не приехал…

В глазах Игоря Константиновича заметалась растерянность. Было видно, что он не знает, как реагировать на Пашины слова.

– Эй, подожди, какие еще убийства? Расскажи по порядку.

Когда Павел рассказал, наступила тишина. Где-то бабахнула хлопушка. Небо уже серело, скоро будет темно, а ему еще переться через весь город в гостиницу…

– Ладно, зайди в дом, – предложил бывший следователь. – Немного потолкуем.

В доме было чисто, но обстановка аскетичная.

– Временно живу один. Жена уехала к старшей дочери помогать с внуками, так что холостякую. Могу предложить водку с домашними соленьями, еще картошка жареная осталась. Будешь?

– Буду.

После того как они разделались с хорошо прожаренной картошечкой, вкусными маринованными огурчиками и кабачками, а также упругими помидорами и крепкой водочкой, Валуев обронил, не глядя на Пашу:

– Ладно. Скажу я тебе кое о чем. Если что – от своих слов я открещусь, потому что и сам не знаю – можно это пришить к делу или нет… Решай сам. Может быть, это зацепка. А может, и хреновина полная. Слушай и думай…