Екатерина Барсова - Солнце завтрашнего дня [litres]

– Она точно одна пошла? Больше никого рядом не было?

– Точно. Свидетелей опросили: никто ничего не видел… Прошмыгнула она, видимо, незаметно, никто внимания не обратил. Ну ходит и ходит себе. Кто же знал, что дело так повернется.

– Ни корзинки, ни пакета не было у нее в руках или рядом?

– Не нашли.

– То есть она пошла по грибы, а тару не взяла? Так получается?

– Слушай! Ну не взяла. – Старлей начинал уже откровенно злиться. Дело-то уже закрыто. – Может быть, она пакет по дороге потеряла. Бежала и обронила…

Они приехали на место.

– Дальше хода нет. Пешком…

Выйдя из машины, направились в сторону обрыва.

– Бежала, споткнулась и упала.

– От чего скончалась?

– От переломов и внутреннего кровотечения. Были получены травмы, несовместимые с жизнью.

– Понятно.

Они подошли к обрыву: довольно высокий, метров двадцать. Если бежать с разбегу… Вот только…

– С матерью поговорить можно?

– Она уехала года три назад.

– Куда?

– Куда-то в Краснодарский край. Наверное, надеялась там работу хорошую найти. Здесь-то она перебивалась случайными заработками… Или мужика нашла и за ним рванула. У нас тут летом в то время строители-гастарбайтеры работали. Сейчас уже меньше их стало, а в то время стройки кипели. Дачи возводились. Дома ремонтировались… А сейчас… – Дюменко махнул рукой. – Запустение…

– Обратно я бы хотел через поселок пойти.

– Нет проблем, только потом до машины придется крюк делать.

– Я пойду, а ты подъезжай потом.

– Ну хорошо.

Оставшись один, Павел вздохнул. Не то чтобы его тяготило присутствие коллеги, нет, Паше надо было все выспросить у него, уточнить детали, но мыслительный процесс требовал тишины и одиночества.

Получается, что Кирилл Морозов раскопал то якобы случайное давнее убийство… Он бывал здесь, история с девочкой потрясла жителей, и Кирилл не мог ее не запомнить. Когда он стал раскапывать оккультную историю постановки спектакля, то наткнулся на описание зловещего обряда и, вспомнив убийство девочки, догадался, что там могло быть на самом деле. Не медведь был виновен в ее гибели, а она стала жертвой изощренного зловещего ритуала. Он, очевидно, попытался выяснить правду у Громопуло или вызвать его на разговоры и стал для режиссера слишком опасен. Поэтому тот Морозова убрал, замаскировав его убийство под «сериальные», чтобы все свалить на одного маньяка.

Но это все Пашины догадки и заключения, их к делу не пришьешь. Нужны доказательства… Вот только где их найти?

Он вышел к поселку. Крайний дом – тот самый, в котором жил Громопуло, он навел справки. Виталина Бусыгина проходила мимо этого дома, ее, наверное, позвали и… Паша передернул плечами. Представить, что сделали с маленькой девочкой, было выше его сил.

Теперь в доме, судя по всему, никто не жил… Паша толкнул калитку. Если что, то он представится, покажет удостоверение… Взгляд уперся в сарай у забора – старый, покосившийся. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, Паша направился туда. В сарае стоял запах сырости и затхлости, как попало были свалены инструменты, лопаты, ящики… Паша взял лопату и поддел нижний ящик. Что-то юркнуло. Мышь? Крыса? Он перевернул второй ящик… Под третьим оказалась маленькая игрушка. Куколка… А если? Сердце Паши забилось чаще.

– Эй! – услышал он. – Кто там?

Паша вышел из сарая. На крыльце дома стоял небритый мужик, сверлил его недобрым взглядом. В руках у него была двустволка.

– Руки вверх и подальше от сарая. Я тебе, падла, яйца выбью. Ты чего здесь шаришь?..

– Я ищу следы убийства.

– Какого еще убийства? Ты мне зубы не заговаривай. Вот щас как полицию вызову…

– Я сам, дедушка, полиция. Вы давно этот дом купили?

– Ты еще со мной беседы пытаешься вести?

– Павел! Ты где? – раздался голос Дюменко.

– Арестовать меня хотят, – негромко ответил он.

– Кто еще здесь балуется?

Мужик на крыльце опустил двустволку, на его лице появилось растерянное выражение.

– Ты чо? Правда из полиции?

– Правда, правда…

– А что в сарае забыл?

– Я же говорю. Ищу улики.

– И как? Нашел?

– Кажется, да. Вы давно в сарай заглядывали?

– Редко туда хожу. Я другой себе построил. Этот надо бы снести, да что-то все откладывал… Непонятно почему… Рухлядь, она и есть рухлядь…

– Вы откуда приехали? Как вас зовут?

– Виктор Степанович. Из Сибири я. Брат у меня жил в Москве, да помер… Квартиру мне однокомнатную оставил. Я ее сдаю, а сам сюда перебрался… Чё мне в Москве-то делать.

– Помните человека, у кого дом купили?

– Смутно. Малец был такой, из артистов или театралов. Волосы до плеч, весь из себя…

– Это он? – достал фотографию Павел.

Мужик всмотрелся.

– Кажется, он…

Дюменко уже подошел к ним.

– Все в порядке? – обратился он к Павлу.

– Да. Это мы с Виктором Степановичем побеседовали…

– Да я чё! Просто чудненько как-то все. Услышал шум в сарае, вот и вышел. Думаю, балуется кто. Мало ли какой отморозок влезть решил. Собака моя, Джой, померла неделю назад, так бы никого не пустила. Лай бы подняла, хоть уши затыкай. Надо новую покупать. Без собаки – никак. Кто хошь залезет в дом, и что тогда?

– Без собаки плохо, – согласился Дюменко. – К моей теще лезли, так наша Альма отпугнула.

– Надо сюда людей направить, – негромко сказал Павел. – Может быть, еще какие-то улики найдут.

– Мне тут нужно все по порядку объяснить.

– В машине расскажу. Поехали.

Паша взял куколку и аккуратно положил в прозрачный пакет.

– Пригодится.

В машине он все объяснил Дюменко, и тот его заверил, что сарай и дом они обыщут как следует.

– Ты что, знал, где искать? – спросил старлей.

– Догадывался, – уклончиво ответил Павел.

Он и сам не мог понять, что его вело. Интуиция? Везение? Голос судьбы? Как бы то ни было, он понимал, что ему повезло. Просто повезло, без всяких отговорок и разъяснений.

Паше нужно было еще раз встретиться с мужем Ольги Горяевой-Плисской и задать ему кое-какие вопросы. Дверь ему открыла крашеная блондинка лет сорока пяти в трениках и растянутой бесформенной футболке с Микки-Маусом на груди.

– Вам кого? – спросила она.

– Алексея Николаевича. Я с ним созванивался. Он должен быть дома.

– Дома. А вы кто? – Она прищурилась и посмотрела на него с некоторой настороженностью.

– Из полиции. По поводу убийства жены Алексея Николаевича.

– А… Леша! – крикнула она громко. – Тебя тут спрашивают.

– Иду! Кто это? – раздался голос профессора.

Через минуту он уже стоял перед Пашей.

На безутешного вдовца Горяев похож был мало, напротив, Павлу показалось, что его плечи распрямились, а взгляд стал более живым. Но узнав Пашу, он приуныл, уголки его губ опустились вниз.