Ольга Гаврилина - Возвращение монашки [litres]

Лола двинулась к набережной. Как там сторож замка поживает? Сегодня крепость открыта для посещений. Может, сходить разведать… Нет, одной в замок идти не хотелось.

Она вернулась к своим размышлениям.

Вот Франческа и Энцио идут, держась за руки, как утверждают свидетели… Здесь они свернули в переулок и подошли к лимонному саду.

Лола стала подниматься по склону. Короткая изумрудная травка пружинила под ее ногами, после шагов распрямлялась на глазах. Клейкие листочки издавали до умопомрачения свежий аромат; кое-где уже наливались белоснежные бутоны. Шум волн, накатывающих на берег, все еще слышался снизу, со стороны моря, но замок сильно уменьшился в размерах и казался идеальной декорацией к фильму о Средневековье.

Подойдя к церкви, Лола заметила, что дверь ее приоткрыта. Миновав несколько лимонных деревьев, она достигла места предполагаемой драки. Кроме желтой ленты, натянутой на стволах, и нескольких поломанных веточек, ничто не свидетельствовало о происшествии.

«Полиции виднее, – решила Лола. – К тому же здесь все обнюхали собаки. Наверняка обнаружили бы что-нибудь еще, указывающее на борьбу».

Она топталась рядом в надежде на внутреннее озарение, как вдруг услышала громкие голоса, раздававшиеся позади строения.

«Что там такое может быть? Там же сад… А для чего в саду кричать?» – подумала Лола и направилась в сторону шума. С каждым шагом крики становились все явственнее, но слов было не разобрать. Завернув за церковь, она увидела небольшую футбольную площадку и бегающих по ней ребят. Падре со свистком в зубах исполнял роль арбитра.

– Неправда! Я его не толкал! Это он специально упал! – орал мальчишка в канареечного цвета майке, наскакивая на падре в подвязанной рясе.

– Ничего не специально! У меня на боку от твоего локтя даже синяк остался! – не отставал другой юнец, вихрастый и чуть постарше.

Падре еще сдерживал напор канареечного, но рядом уже завязалась потасовка, сопровождаемая криком:

– Какой пенальти! Он сам упал!

Ребята принялись дубасить друг друга без разбора, как показалось Лоле, а падре пронзительно засвистел, не зная, кого останавливать.

«Здесь все ясно». Лола повернула в обратную сторону, но один из мальчишек, чудом заметивший ее во время драки, вдруг выкрикнул:

– Смотрите, Лола с пятого канала!

– Ой, и правда! – подхватил другой. – Интервью будете у нас брать? Про монашку спрашивать?

Ребята перестали колошматить друг друга и подтянулись поближе.

– Вы видели что-то интересное? – не растерялась Лола.

– Я нет, спал уже, а вот моя мама видела, как монашка прыгнула. Мы здесь живем недалеко, – мальчик для точности указал рукой за кладбище.

– Это у твоей мамы пленка для теплицы пропала? – догадалась Лола.

– Да… А откуда вы знаете? – Глаза мальчугана заметно округлились.

– Профессия у меня такая – всех выспрашивать и все узнавать.

К ней подошел запыхавшийся падре, и Лола только теперь увидела, что ему не меньше семидесяти лет. Худоба и порывистость в движениях удачно скрадывали его возраст.

– Добрый день! Я вас слушаю, – без особой радости произнес он, отгораживая ребят от Лолы.

– Здравствуйте! Я случайно сюда забрела. Какое хорошее у вас футбольное поле! – Лола на всякий случай решила сделать комплимент, чтобы снять настороженность.

– Да-да! Как у профессионалов! – загалдели мальчишки. – Мы сами за ним смотрим и траву подсаживаем, где надо. А падре Грациано поливает!

– Молодцы! – Лола улыбнулась. – Не буду вам мешать.

На лице падре отразилось явное облегчение.

Уже на подходе к кладбищу Лола подумала о том, что отношение людей к журналистам можно разделить на два основных вида: заискивающее и подобострастное – у тех, кто хочет попасть на экран или страницы журнала, и неприязненное – у людей, которые не любят публичности. Нейтральный контингент ей почти не попадался.

А вот еще одно место, помеченное полицией! Желтая лента перегораживала дорожку, ведущую к кладбищу, так что войти можно было только сбоку. Огороженный пятачок был небольшой, и если в первом случае Лола заметила несколько поломанных веток, то здесь все было абсолютно нетронутым. Слово «испарился» как нельзя лучше характеризовало недавние события.

Она огляделась. Вон дом востроглазой женщины. До замка отсюда далековато, но при желании увидеть что-либо возможно. А там проходит дорога… Если кто-то проезжал тут ночью, то вряд ли мог заметить через кусты, что здесь творилось. А услышать? Лола прикинула расстояние: крики о помощи должны были расслышать, если, конечно, не проезжали со скоростью сто километров в час.

Лола внимательно осмотрела землю, огороженную лентой. Ничего подозрительного: никаких записок, колец или других вещичек, которые обычно находит в детективах ушлый сыщик после всех изысканий полиции. А главное – никаких свежих идей!

Лола повернула к кладбищу. Она всегда недолюбливала эти места скорби и печали, но сегодня солнце светило так ярко, а молодая листва пахла столь терпко, что она решилась открыть чугунную калитку.

Кладбище было небольшое, но аккуратное, с высокими кипарисами и множеством живых цветов перед выцветшими фотографиями на мраморных досках, вставленных в стены. В центре располагались частные часовенки-усыпальницы. Выложенная коричневой плиткой дорога вела от ворот к неопределенного цвета зданию, находившемуся в самом дальнем углу. Но это была не церковь: на католических кладбищах нет церквей, и не очередная часовенка – для нее здание было слишком большим. Может, крипта ? [7] Строение, куда складывают останки из заброшенных могил.

Лола медленно двинулась по дорожке и неожиданно услышала странный скрежещущий звук. Прямо под ноги ей выкатилось железное ведро.

«Как бы по голове опять не получить», – промелькнула мысль, и она предусмотрительно сделала шаг назад.

Из часовни вышел мужчина в рабочей одежде, со странным прозрачным взглядом и сильно сморщенной физиономией. Наткнувшись на гостью, он резко вздрогнул:

– Ой! Не заметил, как вы вошли.

Ведро уперлось в кроссовки Лолы и остановилось. Он быстро подцепил его за ручку.

– А вы к кому? Что-то я вас здесь никогда не видел…

– Я так… прогуливаюсь. – Лола решила не представляться.

– Да, много новых людей на остров приехало. В основном журналисты. Вы, наверное, одна из них?

– В общем-то да, – она не стала конкретизировать.

Несмотря на то что человек отвечал вполне разумно, в его лице, сильно испещренном морщинами, читалось что-то ненормальное. Лоб постоянно дергался вверх, нарезая множество складок над бровями; необычные водянистые глаза беспрестанно бегали, упорно избегая гостью. Мужчина изредка останавливал взгляд на ведре, которое нервно подергивалось у него в руках.