Ольга Гаврилина - Возвращение монашки [litres]

Лола поежилась от одной мысли, что кто-то еще мог подвести черту под открытой ею сенсацией. Отставив пустую кофейную чашку, она выпила из стакана прохладной воды, которую здесь подавали к эспрессо, и встала из-за стола. Из-за стены замка виднелись головы посетителей и вспышки фотоаппаратов.

«Надеюсь, мой последний репортаж не отобьет у туристов охоту к посещению Искьи», – подумала она, выходя из бара и направляясь к машине.

Лола быстро доехала до нужного места. Подходя к площадке, заметила, что желтая с черной надписью лента, оставленная полицией, уже прилично провисла и помялась. Все-таки прошло около трех недель… Бедный отец Энцио! Потерять жену, а потом и сына… Лола почему-то уже смирилась с мыслью, что Энцио нет в живых.

Она остановилась, собираясь с мыслями и настраиваясь на нужную разыскную волну. Вдали виднелся ставший почти игрушечным замок.

– Давай, давай, помоги мне, – прошептала она себе под нос.

Однако свежие идеи не спешили посещать ее голову, и только настырные вопросы блуждали в мозгу, наскакивая и перекрывая друг друга.

«А если труп спрятали на кладбище? Как говорится, подобное к подобному… Но почему тогда ищейки не унюхали его присутствия? Да и можно ли его учуять, если здесь одни мертвецы? Собаки должны были указать путь, по которому перетаскивали труп… Или нет? Надо будет уточнить в полиции, как они обучены действовать в подобных ситуациях».

С легким скрипом под ее рукой отворилась кладбищенская калитка. Высокие кипарисы встретили тихим шорохом ветвей. Вокруг не было ни души. Лола невольно сжалась, ступая на центральную дорожку и оглядываясь. Почему-то ей совсем не хотелось опять столкнуться с садовником.

– Ах, карнавал, цветной карнавал! – послышался веселый голос из-за дальней часовенки.

«Очень интересно! Вокруг могилы, а кто-то вспомнил о карнавале…»

Надо сказать, в Италии смерть всегда воспринималась не так тяжело, как в России. Весь ритуал проходил с закрытым гробом, и Лола никогда не видела, чтобы кто-то стенал и убивался во время траурного прощания. Так что эта песня не столько удивила, сколько порадовала и успокоила ее.

«Что я хочу здесь найти? Что необычного хочу увидеть? Может, начать со свежих захоронений?»

– Здравствуйте! – Уже знакомый садовник появился на соседней тропинке. Лоб его, казалось, дергался еще больше, белесые брови поднимались и опускались, невразумительные глаза косили в сторону.

«Да здесь полно народу!» – подумала Лола, отвечая на приветствие и прислушиваясь к песне.

– Кругом улыбки и шумные танцы! – выводил дальний голос, набирая силу.

«Весело у них здесь…»

– А кто это поет? – спросила она.

– Падре Грациано, он из Бразилии у нас, – почему-то с гордостью пояснил работник, топчась на месте.

Не успел он договорить, как на дорожке появился человек в длинном одеянии и с зеленой лейкой. Лола узнала в нем священника, судившего игру мальчишек на футбольном поле за церковью. Распевая в полный голос и отставив лейку на расстояние вытянутой руки, он с изяществом профессионального танцовщика отбил несколько чечеточных па на коричневой плитке.

Лола застыла от изумления, а падре, слегка сконфузившись, улыбнулся:

– Пусть и они повеселятся немного, – он указал на блеклые фотографии на мраморных досках.

– Конечно, конечно, – обескураженно кивнула Лола.

«Один другого чуднее! Добьюсь ли я от них чего-то внятного?»

– А когда здесь последний раз хоронили людей, можно узнать? – все-таки задала она свой вопрос.

– Три дня тому назад, – без всякой грусти сообщил падре Грациано. – Лучию Цаникелли. Один год до ста лет не дожила! И умерла легко, во сне.

«Совсем по времени не подходит», – подумала Лола.

– А до этого, не помните?

– Где-то около полугода уже прошло.

– На острове ведь еще одно кладбище имеется, – нервно раскачиваясь, вставил садовник.

– Ничего странного не заметили во время праздника монашки? Сами знаете, след Энцио теряется совсем близко.

– Что мы могли здесь заметить, если праздник начался вечером и продолжался чуть ли не до утра? Мы здесь ночью не гуляем! – поспешил заверить садовник и странно ощерился, поигрывая бровями.

– А на другой день? – не сдавалась Лола.

– Я ведь сюда каждый день не хожу, а вот Джованни… – Падре повернулся к работнику, который заробел под его взглядом и заметно заволновался.

– Я… да… работал здесь… цветы поливал… Все было как всегда, – сбивчиво произнес он.

– А ведь и правда! Ты в парокии [9] Помещение при церкви, где могут отдыхать и трапезничать служители, иногда устраивают обеды для бедных. тогда пару дней ночевал. Неужели не слышал ничего? – поддержал Лолу падре.

– Нет, не слышал, – неуверенно ответил Джованни, и на этот раз все лицо его испуганно сморщилось.

Вместе они медленно прошли вперед по центральной дорожке. Солнце пригревало совсем по-летнему. Лола рассматривала причудливые сооружения.

– А парокия где находится? – осведомилась она.

– Так здесь, совсем рядом. К церкви пристроена со стороны кладбища. – Падре вытянул шею и, поднявшись на цыпочки, указал на покатую крышу, отходившую от церковной стены.

Лола посмотрела в ту сторону. Действительно, небольшое строение почти примыкало к погосту.

– Стало быть, здесь вы ночевали несколько дней? – Лола обратилась к Джованни, пытаясь поймать ускользавшую мысль, но заметила, что он немного отстал, и ей пришлось обернуться.

– Да. Я же сказал. Только не видел ничего!

Он остановился. Его напряженное лицо превратилось в сгусток двигающихся морщин, из которого торчал острый нос.

Они дошли до конца дорожки и уперлись в блеклое здание.

– Не пойму, откуда здесь новый замо́к? – проговорил падре Грациано.

Ему никто не ответил: служитель остался далеко позади.

– Что это за строение? – поинтересовалась Лола, разглядывая высокую дубовую дверь и не видя на ней никакого замка.

– Это крематорий. Старый, уже неработающий. Закрыли за несоответствие очистных фильтров современному стандарту. Чтобы окружающую среду не загрязнять. Кстати, чуть не забыл, – расстроенно заметил падре, – придется в Центрогаз ехать разбираться. Целый день терять!

– А что такое? – поинтересовалась Лола.

– Да квитанция пришла на девять кубов газа! Откуда только они эти цифры берут, уму непостижимо! Крематорий год как не работает. Разве у вас бывает такое в Риме, чтобы расход газа или электроэнергии завышали? – раздраженно спросил он.

– Бывает и у нас… – задумчиво произнесла Лола.

Ее мысли судорожно завертелись бешеным хороводом. Неработающий крематорий… Квитанция на девять кубов газа… Смотритель, ночевавший в примыкавшей к кладбищу парокии…