Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы [litres]

Джонсон опустил окно.

– Что случилось? Новые детали? Или ты просто соскучилась? – прыснул он. – Может, укусы вампира на шее несчастной?

– Очень смешно, – фыркнула Дженни и махнула каким-то листком. – Кажется, Мик, кому-то здорово повезло. Я отправила образцы кожи на анализ. Так вот, пришел отчет: у нашего зомби есть имя.

Лу Гудман ехал вдоль Пасифик-Палисейдс. Еще в начале их совместной работы они с Джонсоном договорились, что каждый будет заниматься допросом своего контингента: это сэкономит время и нервы. Таким образом Гудман ездил в дома к богатым и наделенным властью свидетелям, которых он называл «голубая кровь», а его напарник – презрительно – «богатенькие ублюдки». Джонсон же предпочитал общаться с теми, кому, по мнению Гудмана, не так повезло в жизни, а по словам Мика, подфартило, что вообще дышат. Как правило, это были латинос и прочие мигранты. С ними у Джонсона хватало выдержки вести себя корректно. Однако его «лояльность» не распространялась на черных парней, которых он не переносил на дух, и когда вел допрос, с трудом удерживался от расистских оскорблений.

Но сегодня речь не шла ни о черных, ни о мигрантах.

Машина Лу Гудмана катила по уютным улочкам богатого пригорода, где за массивными воротами возвышались дорогие особняки местных миллионеров.

– Сверните направо, на Капри-драйв, – велел безликий женский голос навигатора.

Гудман повиновался и проехал мимо нескольких вычурных ворот с золотыми львами. Здесь не употребляли слово «поместье», но только так можно было описать владения богачей, для которых пятнадцать гостевых спален в доме были отнюдь не пределом. Служанки в униформе, садовники, приводившие в идеальный вид газоны и клумбы, породистые борзые на выгуле… скромные убежища для сильных мира сего.

У ворот одного из особняков курьер пытался достать из фургона букет метровых роз, а его помощник расправлял ленты, увенчанные десятком огромных гелиевых шаров с надписями «Райану стукнуло 9!».

Счастливчик Райан. Гудман вспомнил собственное девятилетие. Они со школьным приятелем Марко почти весь день провели на катке, объедаясь эскимо. Вскоре отец объявил себя банкротом, и семья Гудман скатилась в нищету. В тот год отец Лу, Грег Гудман, умер, но для Лу девятый день рождения все равно был лучшим праздником за всю жизнь. Гудман старался помнить только хорошие моменты.

Со временем Лу понял, что деньги не всегда приносят счастье, однако их полное отсутствие делает людей несчастными почти всегда. Его отец не принял нового положения дел, бедность душила его. Для Грега богатство измерялось наличием небольшого бизнеса, домика с гаражом и большого сада. Лишившись всего этого, он в одночасье угас и покончил с собой.

Его сын вырос другим. Лу Гудман давно усвоил: где деньги, там и власть, – а испытание властью выдерживают не все. Истинная власть, безграничная, не знающая сомнений, не знает и страха. Ей чужды такие понятия, как «совесть» и «гуманизм». Чтобы получить или удержать власть, люди решались на страшные поступки.

– Вы прибыли в точку назначения, – сухо проинформировал навигатор.

Лу уставился на солидную ограду, за которой возвышался белый особняк в греческом стиле. Капри-драйв, 19 772, резиденция Гролша.

Он успел бегло ознакомиться с историей семьи. Еще в восьмидесятые Натана Гролша называли «мусорным королем». Когда ему было около пятидесяти, он заработал первый миллион, бросил жену с двумя дочерьми и женился на местной королеве красоты Фрэнсис Дентон. У них родился сын Брендон, которому три дня назад, когда зверски убили Лизу Флэннаган, исполнилось девятнадцать.

Если образцы кожи из-под ногтей мисс Флэннаган действительно принадлежали Брендону Гролшу, выходило, что парень хорошо отметил день рождения, а затем отправился кромсать тело несчастной женщины. Других версий, как частицы кожи, принадлежавшие Брендону, могли попасть под ногти погибшей, пока не было.

Гудман вышел из машины и надавил на кнопку звонка возле гигантских ворот. Два каменных льва безмолвно смотрели на него с высоких постаментов.

– Да? – раздался женский голос в спикерфоне.

– Добрый день. – Детектив откашлялся. – Детектив Лу Гудман, полиция Лос-Анджелеса. Мне нужно пообщаться с Брендоном Гролшем.

– Один момент. – У горничной был узнаваемый мексиканский акцент.

В спикерфоне раздался треск, а затем стало тихо.

Лу уже приготовился снова надавить на кнопку звонка, когда ворота медленно открылись, открывая путь к зеленым лужайкам и белоснежному особняку.

Проехав по брусчатке мимо мраморного фонтана и дубовой аллеи, Гудман остановился возле дома, заглушил мотор и поднялся по ступеням к двери. Парадный вход обрамляли ветви оливковых деревьев, изящные длинные листочки трепетали на ветру. С портика свисала старинная бронзовая лампа. Это местечко куда больше походило на пятизвездочный отель, нежели на частное жилище, – так сильно была выражена греческая стилистика. Этакий афинский «Ритц-Карлтон».

– Проходите, пожалуйста.

Служанка – в самом деле мексиканка – проводила детектива через просторный холл в маленькую гостиную. Гудман смотрел по сторонам, не скрывая любопытства. Интерьер был по-женски воздушным – белые диванчики с витыми ножками, пепельно-розовые драпировки, занавески в мелкий цветочек, кремовые подушечки. Огромная ваза со свежими пионами занимала кофейный столик, на трюмо были зажжены ароматические свечи, от которых в воздухе витал сладкий аромат.

Что это за свечи? Быть может, с ароматом фиников и инжира? Точно что-то восточное!

– Миссис Гролш сейчас спустится. Принести вам чаю?

– Нет, спасибо, – улыбнулся детектив. Гудман пришел с почти готовым обвинением в убийстве. Как он мог пить чай в фамильной гостиной Гролшей? – А Брендон дома?

Служанка потупила взор и замялась.

– Сейчас придет миссис Гролш, – ответила она невпопад и вышла за дверь раньше, чем Лу успел повторить вопрос.

Через пару минут дверь снова распахнулась.

– Прошу прощения за ваше ожидание, детектив. Меня зовут Фрэнсис Гролш.

Вопреки его ожиданиям, хозяйка дома оказалась грузной и бесформенной. Опухшие веки и бегающий взгляд, одутловатое лицо… едва ли сейчас в ней можно было узнать королеву красоты, которая лет двадцать назад пленила «мусорного короля». На женщине был непонятный комбинезон в ярких пятнах, обтягивающий толстый зад, редкие седые волосы стянуты в жидкий хвостик дешевой резинкой. Если бы Гудмана попросили описать миссис Гролш одним словом, он бы сказал «опустившаяся». Ее голос звучал как-то безнадежно, каждое слово она произносила так долго и нудно, что собеседник мог заскучать, пока она закончит. Казалось, что даже шевелиться этой женщине было лень.