Сергей Федоранич - Вирус [litres]

– Вы сказали, что всем родственникам пассажиров расскажут об этом.

– Да, но никому не скажут, что от вируса нет вакцины. Особенно родственникам тех детей, которые на борту. Вы ведь понимаете, какой скандал начнется? Какая паника?

– Это ужас. Люди имеют право знать.

– Нет, людям говорить можно лишь то, с чем они справятся.

– То есть вы сказали мне не все?

– Я сказал вам все, что знаю. Вы сильная, вы справитесь. Тем более что, насколько я понимаю, переживать сильно не о чем. Ваша дочь взрослая, она поправится.

Наташа кивнула. Начинающаяся паника немного утихла. Он вполне мог не говорить всего, что знает, но Наташа почему-то верила Игорю. Он не выглядел лгуном, да и к тому же проделал такую работу, чтобы все выяснить. И для чего? Чтобы приехать и наврать ей? Нет, точно нет.

– Вы хотели со мной поговорить о чем-то?

– Да, Наталья. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Дмитрий Шелехов, убитый министр юстиции, был отцом вашего ребенка. Это так?

– Да.

– То есть у вас с Дмитрием были отношения?

– Я тогда была молода и готова совершать глупости, от которых Дима меня уберег, – ответила Наташа. – Я была за это ему искренне благодарна. Мы знакомы еще с университета. Он меня старше, несколько раз приезжал в наш университет читать лекции. Я знала, что он испытывал ко мне какие-то чувства, но я не отвечала взаимностью. Когда я окончила универ, мы некоторое время общались, а потом связь прервалась. Я переехала в Москву, родила Катюшу, вышла замуж за Олега, все было хорошо. В две тысячи первом году я работала журналистом в Moscow Time Journal. Мы проводили расследование в отношении чиновничьих взяток в Минюсте. Дима уже работал там, директором департамента. Я узнала, что наш информатор слил информацию про него, и пришла к нему с расспросами. И он меня спас – информатор был подставным, наше издание хотели засудить за клевету. Доказательства все были поддельные. Тогда он сильно меня выручил. Мы начали общаться, потом встречаться. Я не буду оправдываться перед вами за измену мужу, но скажу лишь так: это были чувства на самом деле. Но я была замужем, а он – женат. У нас были семьи, у каждого уже родился первенец… В общем, в две тысячи втором я снова забеременела, а в две тысячи третьем родился Костик. Я знала, что Костик от Димы. Олег не хотел детей, но не возражал, если у меня дети будут. Он даже Катюше дал свою фамилию и отчество, и Костику тоже. В общем, дома у меня проблем не было. А вот у Димы они могли быть, его готовили на должность министра. Поэтому все сохранили в тайне. Знают только близкие… Ну и Димина жена, конечно. Она всегда это знала.

Откровенность Наташи, видимо, Игоря не удивила. Во всяком случае, он не выглядел пораженным или шокированным. Раньше Наташа чувствовала себя какой-то неправильной из-за своей семейной ситуации. В ее понимании, она выглядела не очень пристойно: муж сидит в тюрьме, они в разводе, она живет в его квартире, обоих детей родила в браке и ни одного – от мужа. Ну не совсем стандартная ситуация. Но если ей приходилось посвящать кого-то в свою историю, она не видела реакции шока от людей. Возможно, это только ей кажется, что ситуация неприглядная? А на самом деле все это житейское?..

– А в последнее время как вы общались с Шелеховым?

– Практически никак, – ответила Наташа. – Алиментов я от него не получала, но он сам давал деньги, когда считал нужным. Честно сказать, я не в претензии. Он активно помогал мне добывать информацию, мы сотрудничали по работе. Но в основном через своих людей, напрямую встречались редко, обсуждали какие-то планы на Костика, ему было интересно, как он учится, что хочет делать дальше. Об этом говорили. Но не о текущих событиях, если вы понимаете, о чем я.

– Да, понимаю, – ответил Игорь. – Ему была интересна жизнь в целом, а не в деталях.

– Да, можно выразиться и так.

– Наталья, а вы были с министром в Эмиратах, когда его дочь, Викторию, изнасиловали?

Наташа похолодела. Значит, история с изнасилованием следствию известна. Напрасно Миша полагал, что эта история тайная. Судя по всему, она явнее яви.

– Я была в Эмиратах на конференции, там же были Дима и Вика, это было четыре года назад, в две тысячи четырнадцатом году. Об изнасиловании мне неизвестно.

– Люди обычно не так реагируют на новость об изнасиловании. Тем более когда насилуют несовершеннолетнюю девочку, не какую-то абстрактную, а сводную сестру вашего сына. Значит, вы мне лжете. Почему?

– Я правда не знала об изнасиловании до недавнего времени. И я ничего не могу сказать про события в Эмиратах. Я ничего не видела.

– Кто вам рассказал?

– Ассистент министра, Миша.

Лицо у Игоря потемнело.

– Все понятно. И что он вам сказал еще?

– Послушайте, Игорь, это всего лишь догадки Миши. Он просто думает так. Но если эта история всплывет, то вся жизнь девочки порушится.

– Речь идет об убийстве человека, – ответил Игорь. – Сильнее, чем пострадал этот убитый человек, отец вашего сына, никто уже не пострадает. Виктория сама мне все рассказала. Она сказала, что отец ее не защитил. Что насильник не наказан.

– Я правда не знаю, что там случилось. Но если предположить, что Миша прав, то насильника нет в живых. Вы можете это проверить?

– Проверить что? Жив ли насильник? Виктория не знает, как его зовут.

– Я знаю. Алексей Черепанов.

Игорь удивленно поднял брови.

– Откуда вы знаете его имя?

Наташа рассказала Игорю все, что узнала от Михаила, и все, что ей удалось выяснить у Киры. Игорь слушал очень внимательно и записывал в блокнот. Когда Наташа закончила, он сказал:

– Спасибо вам, мне все понятно.

– Вы можете узнать, жив ли Алексей?

– Если он жив, то что? За что ему убивать Шелехова?

Наташа осеклась. А ведь действительно, они с Мишей думали только исходя из того, что Черепанов мертв. Они предположили, что есть человек, который отомстил Диме за убийство Черепанова. Но что, если Черепанов жив? Тогда что? За что ему мстить Диме? За то, что тот оставил его в живых, но, например, покалечил?

– А если он мертв?

– Вот это я и проверю. Спасибо вам за информацию, Наталья. Ждите от меня новостей по поводу вашей дочери. Я думаю, уже скоро их отпустят.

Наташа закрыла дверь за следователем и поняла, что ошиблась абсолютно во всем.

Макс, 17 марта года

– Максим, вставайте, – услышал я женский голос.

С трудом разлепил веки. В глаза сразу врезался яркий солнечный свет. Надо мной нависло встревоженное лицо Наташи Добронравовой.

– Который час? – спросил я.

– Почти два часа дня, – ответила Наташа. – Мне нужно уехать. И вам тоже пора. Простите, но я не могу оставить вас одного у себя в доме.

Я кивнул.

– Пока вы собираетесь, не хотите ли рассказать мне внятно все то, что пытались сказать, когда утром заявились ко мне домой? – спросила она без упрека.