Алексей Комов - Бандерша

Ко мне домочадцы относились с уважением, но не более того. Да я и не искала ни с кем дружбы.

В самом Грозном обстановка была уже не спокойной. Мне сразу сказали, что, хотя я и жена уважаемого человека из сильного тейпа, но одной, без сопровождения мужчин, на улице лучше не появляться. Какая-никакая, а всё же русская. А русских там уже не все любили, тем более если ты молодая красивая девочка. Разбираться бы не стали. Поэтому если мне хотелось куда-то поехать, то только в сопровождении какого-нибудь свояка на машине (благо, у Вайхита всяких братьев-племянников – пруд пруди).

Но меня и это не тяготило. Потому что очень скоро выяснялось, что я жду ребенка. Вайхит был на седьмом небе от счастья. Он считал, что обязательно будет мальчик. Готов был сделать, что угодно! Любое моё желание исполнялось – только намекни.

А я не знаю… У меня какие-то странные чувства были… Я не была готова стать матерью. Нет, сейчас я честно могу сказать, что не хотела быть матерью. Родить хотела. Для своего любимого мужчины.

Но желания мало. Чувствовала я себя неважно. Если уж совсем откровенно – плохо. То ли еще маленькая была, то ли прежние бурные годы сказывались, но врачи были у меня постоянно. Практически дежурили. Наверное, благодаря этому я почти доносила малыша. Но почти – не считается. В начале марта забрали меня в больницу.

Как сейчас помню: рожала в ночь с 7 на 8 марта. Боже, мне так больно никогда не было!

Потом выяснялось, что ребенок лежал неправильно. Тамошние эскулапы ничего не смогли сделать.

Это было для меня потрясением. То, что не увидела живым моего ребенка… Мне просто показали синий трупик… кусок мяса… Они просто разрезали его, чтобы извлечь… Так мне сказали… Потом выдали справку, что он был 4 кг весом… А лежал он без головы…

Когда я немного отошла, врачи ко всему прочему сообщили, что детей у меня быть больше не может…

Когда вернулась из больницы все изменилось.

От внимания и восторженного отношения Вайхита ничего не осталось. Его родня, и до этого не слишком душевно меня принимавшая, и вовсе ограничила общение со мной только самыми формальными контактами.

Да и у меня по мере выздоровления словно иное зрение открылось. Словно слетела блестящая бумажка с дешевой конфеты. Мужчина, которым я совсем недавно восхищалась, оказался просто кичливым самовлюблённым павианом, которому важно было, как он выглядит. И весь уклад их жизни на меня стал просто давить. Я либо должна стать такой же серой мышкой, как прочие женщины в этом доме, либо просто сломаться. Но выхода видно не было. Золотая клетка оказалась с толстыми прутьями.

Все разрешила жизнь.

В один из дней в мою комнату вошел его отец!

– Завтра ты уезжаешь! – сказал он коротко и безапелляционно.

Он был чернее тучи!

– Куда?

– В Москву! – зло прокричал, как пролаял он. – К себе домой! Куда хочешь! Чтобы больше я тебя не видел!

Я было ошарашена.

– А как же Вайхит?

– Нет Вайхита!

– Как нет? – не поняла я.

– Убили Вайхита! – прошипел он и посмотрел так, что стало ясно: именно меня он считает виновницей несчастья.

Рано утром один из джигитов повез меня в аэропорт. Он оказался разговорчивым пареньком и на ломанном русском рассказал, что Вайхит со своими людьми решил остановить поезд и пощипать пассажиров. Такое в то время уже было обычным для Чечни. Дело было не первым. Но в тот раз в составе ехали военные. С оружием. Целое подразделение. Куда-то их переводили. Началась перестрелка. Чеченцев положили немало – они никак не ожидали отпора. А самым первым под разборки попал мой муж. Рядом с ним разорвалась граната.

Когда я летела в самолете, у меня было странное ощущение. С одной стороны – шок, что все так сложилось. А с другой – подсознательное чувство облегчения, словно заканчивался какой-то странный сон, который начался, как волшебная сказка, а закончился почти кошмаром.

В Москве старые документы мне отдали. Даже какие-то деньги передали, так что заниматься формальностями не пришлось. Да и родителям я не особо рассказывала, что случилось! Ну, не было дочки почти год – бывает. Я же им периодически звонила. Вот приехала назад, жива, и, как они полагали, здорова.

Вот странно. Прожила я с Вайхитом почти год. Но жалости, что его потеряла, почти и не было!

А Олега знаю без году неделя, да и того меньше, а терять не хочу!

Почему?

Может быть, он просто другой? Из другого мира, с другими законами? Не формальными – человеческими.

Мне просто захотелось туда попасть? Но я не могу сама этого сделать! Слишком там всё по-другому. Живем рядом, а существуем изолированно друг от друга. Иду по улице, а на встречу мамочки с колясками. Раньше я их высокомерно жалела: народили всякую кричащую мелкоту, погрязли в пеленках-распашонках, не допущены они к высшему нашему пониманию жизни. А как случилось со мной это… с выкидышем, почему-то зависть проклёвывается. Не доступны мне больше ни пеленки, ни распашонки, ни орущие младенцы! Хотя врач и сказал, что со временем может что-то восстановится… Но я не верю!

Да, не в младенцах заковырка. Эти девки просто идут и радуются. Всё им пофиг! Ничего они не боятся, потому что не знают всего того, что я знаю. Я всё знаю и боюсь! И где та высшая радость? Кому повезло больше? Не может быть жизнь хорошей, если она на страхе замешана! Ни золото, ни камешки, ни бабки, ни жратва с фирменным пойлом не перекроют этой гаденькой язвы под названием «я боюсь»!

Вот я придумала человечка, который может меня вытянуть!

А, может, не придумала?

Ну чего он, паразит, молчит!!! Что скажет??? Какой приговор?

Мы и в его берлоге…

Вот он набирает в легкие воздух. Сейчас я услышу…

Ничего не хочу слышать!

Я прикладываю палец к его губам…

Я отключился…

Не хотел. Вроде как не по-мужски: сразу после близости засыпать.

Но…

Просто закончились силы…

Вытащили батарейку…

Когда мы вошли в квартиру, я хотел сначала махнуть стаканчик чего-то убойного. Саше дать выпить. Потом, когда чуть отпустит, узнать… Мне многое надо понять.

В первую очередь: кто она? С кем я имею дело? Хоть режьте меня на кусочки, но представить это милое существо в роли руководителя организованной преступной группировки с кучей качков-отморозков, я никак не мог!

Но и на рядовую «шестерку» она мало похожа. Так чем наша «деловая девушка» занимается?

Вот всё, что я хотел выяснить, пока мы ехали.

Первый шок от сообщения прошел, мозги встали на место… Захотелось поспрашивать. Как задавать вопросы, даже самые жёсткие, я знал. Профессионализм не пропьешь!

И, сняв пальто, я повернулся к ней, чтобы изложить дальнейшую программу нашего сегодняшнего «свидания»! Но она посмотрела своими темно-карими глазами, и столько в них было тоски и надежды, что я проглотил первый убийственный вопрос, который хотел произнести суровым тоном, чтобы определить дальнейшее настроение нашего общения.