Алексей Комов - Бандерша

Умереть и не встать! Они стеснялись. Эти сволочи, которые бесстыдно лапали меня и распяли – вдруг засмущались. Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться! Они еще и свои гнилые отростки руками прикрывают.

– Ты, – золотозубый показал на Шпинделя, – вылизывай у него!

– Что? – испуганно спросил Шпиндель с ужасом глядя на нож.

– А все, – ответил его хозяин. – Сзади, спереди. Что бы всё блестело, как у кота… Ну эти… Яйца…

Бойцы Паровоза заржали. Смех этот был совсем не добрый. Двум отморозкам со спущенным бельем не сулил ничего веселого!

Шпиндель путаясь в своих тряпках, что волоклись по полу, мелкими шажками уродливой гейши подошел к приятелю. Опустился на колени и ткнулся ему в тощую задницу.

– Ты чё урод, не понял базара? – нож стал выделывать удивительные узоры в воздухе перед носом то Шпинделя, то Мокрого. Они завороженно уставились на мелькающее лезвие, словно это оно ими командовало. – Ну-ка покажи язык! Побольше, побольше вытаскивай… Вот! Теперь им давай все дерьмо вычищай, а не сбоку обхаживай!

Шпиндель старательно высунув язык, начал водить головой, выполняя команду. Мокрый стоял как натянутая струна.

Паровоз кивнул своему «адъютанту». Тот достал еще одну бутылку коньяка.

– Да ты что, братан, фокусник. Вроде про одну только говорили. – захохотали его «гости».

– В нашей жизни все надо предусматривать! – наставительно произнес Николай и шумно выдохнул.

– Ну, ты, красава! Только давай ту добьем. А потом посмотрим. Нам же еще ехать!

– Никак ментов испугались?

Все снова заржали.

– Менты – семечки. Дорога сам знаешь какая. Да и темнеет быстро. Себя беречь надо! А ты, фофан тряпочный, не расслабляйся. Давай, давай, работай! – последние слова – тем убогим. Да, да именно убогим! По-другому я этих существ не могла воспринимать.

– Теперь, – сказал второй «гость» Паровоза, подойдя к парочке, – давай переползай на другую сторону. И обрабатывай спереди! Облизывай и отсасывай!

– Чё? – скорее по инерции спросил Шпиндель, оторвавшись от задницы своего дружка.

– Через плечо! – от рыка сверху Шпиндель втянул голову. – Тебе что показывать надо! Все что надо вылижешь. И отсосешь, понятно дело! Да с огоньком давай! С задором!

Шпиндель, не вставая с колен, пополз, огибая своего бывшего собутыльника. Жесткий бетон царапал кожу. Но неудавшийся «завоеватель Москвы» не обращал на это внимания.

Мне стало что-то совсем противно. Не жалко, а гадко.

– Пойдем покурим, – предложила я Паровозу.

Он вопросительно посмотрел на меня – дескать, а здесь чего стесняться? Но потом всё понял и направился к двери.

Я достала своё любимое «Собрание». Сигареты дорогие, понтярские. «Физик» в своё время показал. Понравилось. Хотя курила редко, только по настроению. Отказать себе в такой слабости – просто грех. «Паровозу» чисто символически предложила, зная, что откажется. Он упорно дымил «Яву» в мягкой пачке, не признавая никаких модных западных марок.

– Коль, – спросила я, затянувшись, – а чего ты этих ребят пригласил? Твои заняты?

– Тебе надо решать твои проблемы? Очень личные. Так?

– Так! – согласилась я.

– Ну а на каждый роток не накинешь платок. Зачем тебе звон на всю Ивановскую? Эти парней ты видишь первый, и, возможно, последний раз. Ты им по барабану. Они тебе!

– Логично! – согласилась я. Вот что значит друг детства!

– А мой, тот, что на побегушках, молчать будет. Знает, если вякнет лишнее, вообще замолчит навсегда.

– Спасибо тебе, Коленька!

– Спасибо на хлеб не намажешь! – буркнул он, скрывая грубостью, что ему приятно моя благодарность…

– За мной не заржавеет, ты же знаешь. Коньяк восполню адекватными емкостями. И с процентами! – улыбнулась я.

– Ну ты Сань и мертвого уговоришь!

– А сколько ребятам заплатить?

– Да дай по 200 баксов – и нормально!

– А не мало?

– Это тебе не столичные фраера. Я из Электростали их пригласил…Не избалованы.

– Ну как скажешь…

Мы выкурили еще по одной, потом снова вошли в старый гараж.

Там уже произошла смена ролей. Шпиндель стоял по стойке «смирно», а Мокрый делал ему суровый мужской минет. Только вот удовольствия от этого соития не получал ни тот не другой. Развлекались зрители, отпуская шуточки и давая советы!

– Высший класс опускания фраеров, – заметил «Паровоз». – это уже не «петухи», а опущенные курицы!

Народ снова заржал.

Мы снова выпили, теперь уже понемногу – ребятам предстояла дорога назад, они помнили своё слово.

Я достала подготовлены четыре купюру по сотне «убитых енотов» и передала золотозубому.

– Это вам в знак признательности и как компенсация хлопот! – сказала я с максимальным уважением в голосе.

– О! Большое человеческое спасибо! – мне даже показалось, что золотозубый не ожидал моей щедрости. Очевидно у них с «Паровозом» свои счеты. Но это уже не моего ума дело!

– Ты Саш, девка правильная! Наш пацан! И то, что эти, свиные потроха, тебя обидеть попытались – им долго поминаться будет! – Коля, судя по всему дал свою версию, почему я хочу наказать уродов. Что ж, респект и уважуха старому другу.

– Так вот, – продолжил гость, – кончать эту шваль не станем – чего руки марать. А вот розочки им в твою честь сотворим!

Так. Я до этого момента думала, что уже всё знаю в своем родном «деловом» мире. Но что за «розочки» не поняла. То есть, то, что так называется острые остатки горловины, когда отбиваешь дно бутылки – это понятно. Очень удобно отбиваться, когда под рукой нет ножа. Но здесь никакой драки не намечалось. Значит, что-то другое!

– Эй обдолбоши, хватит…Увлеклись…Понравилось! Ты как сидел, так и сиди. А ты – опускайся.

Мокрому и Шпинделю, уже совсем потерявшим всякое представление, о том, что дальше с ними будет снова связали руки за спиной. Потом вдвоем подкатили к ним грязный промасленный чурбачок.

Тот, что пониже взял Шпинделя за плечи и крепко сжал. Золотозубый, надев резиновые перчатки, словно хирург перед операцией, наклонился, взял еще возбуждённый конец онемевшего от страха парня, отвел кожицу передней плоти, и короткими движениями разрезал головку сначала на половинки, а потом, быстро повернув – на четвертинки. Шпиндель даже не закричал, а захрипел.

Тут же подбежал «адъютант» со стаканом, в котором плескался коньяк. Но выпить жертве не дали. Тоненькой стройкой «хирург» полил результат своей операции. От боли Шпиндель потерял сознание и упал бы, если бы его не держали за плечи.

А золотозубый ловко проложил места разрезов салфетками и замотал тряпкой, котирую вытащил и кармана.

– Я ведь успел в медучилище окончить 2 курса, – сказал он гордо, поймав наши удивленные взгляды.

Кроме тряпки он пристроил полиэтиленовые пакет.