Микол Остоу - Ривердейл. Прочь из города [litres]

– Арчи будет таким же… – задумчиво произнесла я и вдруг одернула себя. Что я такое говорю? – Нет, его, конечно, не могут признать виновным, я не о том…

– Я прекрасно понял, о чем ты, Бетти. Не волнуйся. – Он вздохнул. – Да, Арчи будет точно таким же.

– Джагхед, мы не можем этого допустить.

Эф-Пи был крепким мужчиной, и все равно Джагхед тревожился, как он там, в тюрьме. Арчи, конечно, тоже силен, но он не крепок. В тюрьме его разжуют и выплюнут.

– Конечно. – Он положил теплую, уютную ладонь мне на затылок. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не допустить этого.

Он тихонько поцеловал меня в макушку, и я опять улыбнулась.

– Полный рот моих волос набрал?

– Может быть, – рассмеялся он.

– Напрасно я побрызгала волосы лаком.

Мы сидели в тишине и старались не думать, что будет, если Арчи уйдет. Вместо этого старались вспомнить все, что случилось с нами с тех пор, как приехала Вероника. Это произошло в конце прошлого лета, и за тот месяц изменилось все.

Джагхед снова привалился к стене:

– А помнишь, как в прошлом году мы с Вероникой ездили на выходные в город? Когда она была еще новенькая, но наша четверка уже крепко сдружилась?

– Конечно.

В той поездке случилось столько интересного… Но кроме того, в тот раз между нами пролегла некая глубоко скрытая трещина. На поверхность всплыло то, о чем мы предпочли бы не думать. Назовем это ривердейлским эффектом. Обычно я стараюсь об этом не вспоминать. Стараюсь думать только о хорошем.

Иногда получается.

В тот раз Вероника впервые пригласила нас уехать из города. И хотя не обошлось без драматизма, все же эта поездка не шла ни в какое сравнение с тем памятным уик-эндом в Шэдоу-Лейк. Так, маленькие радости жизни.

Она сказала, что мы сначала навестим кое-кого из ее старых друзей, потом вместе пообедаем. Арчи был восхитителен – широко распахнутыми глазами восторженно взирал на небоскребы и неоновые огни, на рекламные стенды и желтые такси. Ни дать ни взять веселый щенок. Когда мы поднимались на лифте к Вероникиной подруге, он считал этажи:

– Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…

– Я еще никогда на таких высоких этажах не бывал, – сказал Джагхед, хоть и без той неудержимой радости, какой лучился Арчи.

– Неужели твоя подруга живет здесь? – спросила я.

– Она потрясающая, – ответила Вероника. – Но, предупреждаю, очень красивая.

Двери лифта раздвинулись, и мы вышли в огромный сверкающий вестибюль с современными чистыми линиями. Все здесь кричало: «Круто!», а потом потише, но уверенно добавляло: «Дорого».

Меня впервые в полную силу поразила мысль о том, как изменилась жизнь Вероники после переезда в Ривердейл.

Не знаю, сумела бы я справиться так же хорошо.

– Лекси! – воскликнула Вероника и кинулась к подруге.

Навстречу вышла высокая чернокожая девушка с острыми скулами.

– Ронни! Боже мой, деревенская жизнь идет тебе на пользу! – При каждом движении длинные сережки касались ее плеч. – А это твои друзья? – Она посмотрела на меня, и хотя я понимала, что, скорее всего, в глубине души она оценивает увиденное, все же улыбка у нее была такой сияющей и теплой, что я забыла про свои тревоги. – Я много слышала о вас, – сообщила она. – И очень рада познакомиться!

– Обалдеть можно, – только и вымолвил Арчи.

Вероника тихонько улыбнулась. Его откровенность бывает прелестна.

– Мои родители купили эту квартиру как временное жилье, – сказала она, – но отец нашел в Китае покупателя, который платит намного выше рыночной стоимости. Но в первую очередь надо задуматься: сумеет ли он вывести оттуда свои деньги? В этом-то сейчас все и дело… – Она пожала плечами, словно говоря: «Ну, ты же понимаешь, верно».

А вот я не понимала. Понятия не имела, даже на сейсмическом уровне. Но не собиралась в этом признаваться.

– Да, да, конечно, – кивнула я, надеясь, что выгляжу убедительно.

Вскоре стало ясно, что я зря переживаю. Лекси была человеком открытым и прямолинейным. Мы с Джагхедом залюбовались потрясающим видом на Центральный парк, а Лекси отвела Веронику в сторону.

– Хоть бы предупредила заранее, что с тобой придут еще трое, – прошипела она.

– Ты о чем? – Вероника неподдельно смутилась. – Я же сказала, что со мной придут друзья.

– Ты сказала, что с тобой придет писаный красавчик, твой парень, – сказала она. – А не изгой из «Школы в Ласковой долине» и статистка из Singles.

Мы с Джагхедом переглянулись. Следовало бы обидеться, но она была великолепна.

– А что такого? – нахмурилась Вероника. Лекси скрестила руки на груди:

– А то, что мы встречаемся в Эссексе с ребятами из подготовительной школы, и я забронировала всего четырнадцать мест. И так как сегодня суббота, то, сама знаешь, невозможно…

– Гм, дамы, – вышел вперед Джагхед, ободренный моим коротким кивком, – мы с Бетти крайне признательны вам, но не стоит за нас беспокоиться. Я скорее Дж. Д. Сэлинджер, чем Джей Макинерни. Мы сегодня не планировали тусовку в обществе нуворишей.

– Джагхед никогда не бывал в Нью-Йорке, а я не была тут с детства, – пояснила я. – Мы бы предпочли побыть туристами!

При этих словах Лекси скривилась, но у Вероники будто гора с плеч свалилась. И я лишний раз убедилась, что поступаю правильно.

– Но потом мы обязательно встретимся, – сказала Вероника, и Арчи с тенью отчаяния поддакнул:

– Да, непременно!

На том и порешили.

День был чудесный, один из тех выходных, когда впервые приходит тепло, когда на смену зиме спешит весна, а тротуары заполняются людьми, которые вышли полюбоваться на яркое солнышко и зеленые почки на деревьях. От дома Лекси мы доехали на метро до Вашингтон-сквер, потом побрели по Хьюстон-стрит в сторону Нижнего Ист-Сайда, любуясь бесконечными витринами: пицца нарезкой, редкий винил, мигающая неоновая вывеска предлагает услуги подлинного ясновидца… Этот город мог каждому предложить все, чего душа пожелает.

– Еще один ушел в небытие. – Джагхед показал на потемневший фасад через дорогу.

– «Лендмарк Саншайн», – прочитала я. – И что тут такого?

– Это был хороший кинотеатр. «Лендмарк синемас» – так называлась управляющая компания. А «Саншайн» был… – Он замялся, подбирая слово.

– Достопримечательностью? – Да. Его построили в две тысячи первом году. Тут показывали настоящее художественное кино, а не только попкорновую чушь. – В его голосе послышалось презрение.

– Я знаю еще один такой же, недалеко от Нью-Йоркского университета. «Анжелика». Оттуда шел головокружительный запах попкорна. Но мы же приехали в Нью-Йорк не затем, чтобы смотреть кино! Мы можем пойти куда угодно.