Мари Юнгстедт - Другое лицо [litres]

– Полиция! – крикнула она и ударом ноги выбила дверь внутрь.

В маленьком лодочном сарае царила полная тишина. Карин вошла в него, остановилась и, чуть ли не дрожа от волнения, осмотрелась. Он оказался пустым, если не считать деревянной конструкции, на которой обычно стояла лодка, и маленькой скамейки вдоль одной стены с пластмассовым ящиком с инструментом на ней, а также свернутой кольцом веревки и обшарпанной сумки-холодильника. Внутри пахло сырой землей, дегтем и водорослями. Красно-белый спасательный круг висел на ржавом гвозде, несколько спасательных жилетов на вешалках. На прикрепленных вдоль стены крюках болтались рыболовные снасти, сети и сачок. Карин не обнаружила ни одной живой души. Что за чертовщина?

И тут кто-то набросился на нее с криком. Карин от неожиданности выронила пистолет, упала навзничь и оказалась втянутой в ожесточенную борцовскую схватку. Она увидела длинные черные волосы, сильные пальцы вцепились ей в шею, пытались задушить. Карин отчаянно хватала ртом воздух, пробовала сбросить с себя нападавшего, в конце концов неимоверными усилиями ей это удалось. В течение нескольких секунд она находилась лицом к лицу с убийцей. Глаза Агнес Мулин горели безумием, парик сбился набок, и все ее мускулистое тело было настроено на атаку. В следующее мгновение она напала на Карин снова и опять попыталась схватить за горло, но Карин с помощью удачного захвата смогла увернуться и сама очутилась сверху. Тогда она почувствовала, как острые словно бритва зубы впились ей в запястье и прокусили его так, что кровь потекла ручьем. Карин заорала от боли, но в следующее мгновение несколько полицейских с оружием на изготовку ворвались в лодочный сарай. Они быстро справились с преступницей и надели на нее наручники. Потом она услышала голос Кнутаса совсем близко:

– Ты в порядке, любимая?

Тем все и закончилось.

Солнце еще только опускалось за горизонт, но природа, казалось, уже погрузилась в сон, подарив людям один из тех божественных июльских вечеров, когда можно закрыть глаза и наслаждаться не нарушаемой даже шелестом листьев тишиной, вдыхая запахи цветов и трав. Зерновые уже начали созревать на полях, и на их желтом фоне яркими пятнами выделялись васильки и маки. Лето достигло апогея, и до конца лучшего времени года оставалось еще немало недель.

Карин захотела сама приготовить ужин, и Кнутас с благодарностью принял это предложение. Ее кулинарные способности не вызывали сомнения, и она обычно экспериментировала с новыми рецептами, будучи в таком настроении. Сегодня в ее планы входило порадовать себя и его итальянскими телячьими котлетами со свежим картофелем и салатом. И от запахов, периодически вырывавшихся из кухни, у него сразу начинали течь слюни. Сам он занялся напитками и купил пару бутылок вина. Розовое замечательно подходило для такого случая, и он знал, что Карин также уважала его. Он открыл хорошо охлажденную бутылку и наполнил их бокалы.

Карин резала овощи, когда он незаметно подошел к ней. Положил руку ей на плечо и привлек к себе.

– Не желаешь попробовать «Кассиопею розато» перед едой?

– «Кассиопея», звучит как название звезды.

– О ней и речи нет. Это просто вино, которое я купил сегодня.

Они расположились на лоджии, смотрели вдаль на море, чокнулись и выпили.

– Мои поздравления еще раз, – сказал Кнутас с нежностью в голосе. – С поимкой двойного убийцы. Серийного убийцы, точнее говоря.

– Спасибо, – ответила Карин и улыбнулась ему. – Даже если это было сомнительное удовольствие. Само задержание, я имею в виду.

– Все могло закончиться по-настоящему плохо, – сказал он мягко и погладил ее по щеке. – Я же просил тебя не продолжать в таком духе.

– Не делать все собственноручно? А мне казалось, ты одобряешь такой подход, – ухмыльнулась она, смотря на него.

Кнутас покраснел, Карин сделала глоток вина. Она стала немного более дерзкой и уверенной в себе с тех пор, как их отношения возобновились.

Когда полицейские открыли дверь лодочного сарая и Кнутас увидел Карин, отчаянно боровшуюся с по-настоящему опасным убийцей, что-то произошло с ним. Казалось, в то мгновение он понял, как сильно любит ее и как много она для него значит. Словно любые сомнения разом исчезли.

После этого все встало на свои места. Лине теперь уже казалась воспоминанием из далекого прошлого, случайно снова промелькнувшим на горизонте. А причину собственной растерянности он видел в том, что еще не до конца переварил свой развод. В тоске по тому, что потерял.

Он уже даже начал подумывать о том, что им с Карин, пожалуй, пора съехаться. Сделать следующий шаг в их отношениях. Начать вести себя как взрослые, зрелые люди. Наверное, ему даже следовало сделать ей предложение.

– Ты выглядишь задумчивым, – заметила Карин и достала сигарету, после их временного разрыва она стала больше курить. – Не выходит из головы этот случай?

– Да, – солгал он, ему требовалось пока сохранить столь смелые мысли при себе, дать им созреть. – Агнес Мулин. Ее судьба.

Кнутасу было жалко ее. Жизнь Агнес сложилась совсем не так, как она мечтала. Для нее поступок отца стал настоящим предательством, и она убила его.

Действительно ли она осознавала, что делала, было трудно понять, но ее имя упоминалось еще в одном деле об убийстве. Девочку одного возраста с ней, Линнею Юнссон, проживавшую в том же детском доме, где она отбывала наказание, нашли утопленной. Полиция подозревала Агнес. Но не смогла привязать ее к тому преступлению.

Встретив позднее Стефана Сёдерстрёма, она решила, что ее одиночеству пришел конец. Но они развелись менее чем через год, поскольку Стефан нашел себе другую. Именно тогда ненависть к коварным неверным мужьям захлестнула Агнес Мулин. На допросе в полиции она призналась, что сначала планировала засадить Стефана в тюрьму за убийства и поэтому оставляла на местах преступлений улики, которые должны были привести к нему: простыню с его спермой и клок волос с его щетки. Но когда ее гнев не успокоился, она решила, что он тоже должен умереть. И это не произошло исключительно благодаря Юхану Бергу.

Карин опустошила свой бокал, загасила сигарету и поднялась от стола.

– Нет, хватит, сейчас я хотела бы подумать о чем-то другом. О еде, например. Поскольку ужин на мне сегодня, ты можешь просто почитать газету или заняться чем-то другим.

– О’кей, если ты настаиваешь, – согласился Кнутас и улыбнулся.

Он достал свою трубку и принялся набивать ее, наблюдая за котенком, который прыгал в траве и охотился за бабочкой.

Агнес Сесилия Мулин поменяла свое главное имя на Агнес после возвращения на Готланд из детского дома. Ее назвали в честь героини знаменитого романа Марии Грипе. Насколько Кнутас помнил, там речь шла о том, как это – остаться одному, и, пожалуй, та же тема стала лейтмотивом в истории с убийствами.