Ольга Гаврилина - Несемейное счастье

– У меня? – Мама слегка замешкалась. – Разговор не обо мне сейчас. А тебе надо…

Очень громко зазвонил телефон – мама чуть не выронила очередной сверток.

– Да! – Лола старалась говорить обычным голосом.

– Добрый вечер, – это был директор канала.

Лола подтянулась и замахала рукой на маму, чтобы та оставила холодильник в покое.

– Во-первых, с нетерпением ждем твоей передачи об окончании расследования. Надеемся, что ты, как всегда, будешь на высоте.

Со всеми подчиненными он был на «ты», но надо было признать, что на итальянском это не звучало грубо. О себе же он всегда говорил во множественном числе, будто от имени всех работающих на канале. Можно было подумать, что решения принимаются коллегиально, хотя было известно, как часто он навязывает свое мнение во всем, за исключением коммерческих вопросов, о которых он был вынужден докладывать Берлускони.

– А во-вторых, у нас к тебе есть новое предложение. Тебе не кажется, что ты сильно ограничена рамками «Их кто-нибудь видел?» – занимаешься только поисками пропавших?

– Но…

Он, как обычно, не дал ей ответить:

– Знаем, знаем, это особенность именно твоей программы, но мы предлагаем расширить границы и не зацикливаться на случаях с исчезновением.

– Но ведь даже название «Их кто-нибудь видел?» говорит само за себя, – вставила Лола, – и…

– Минутку, – он опять не дал договорить, – позволь изложить до конца. Мы предлагаем тебе расширить эту передачу, а лучше придумать новую, где не будет ограничений. А то уж больно много интересных дел проходит мимо, так как не укладываются по тематике в «Их кто-нибудь видел?». У тебя есть время поразмыслить, поэтому я и позвонил сегодня. Новая передача должна включать в себя все наиболее интересные криминальные расследования в реальном времени, а так как зритель тебя уже знает и любит, мы поручаем тебе самой продумать все до завтра и явиться ко мне к одиннадцати часам с четкой идеей.

– А…

– А «Их кто-нибудь видел?» у тебя никто не отнимет, я тоже считаю, что лучше создать полностью новую программу.

– А…

– Уверен, справишься. Можешь увеличить свою команду помощников. Конечно, на отдых времени останется меньше. Так что до завтра.

– Ну что, ну что?! – подскочила мама.

– Директор канала звонил, предлагает сделать новую передачу.

– Здорово! Ты согласилась, я надеюсь.

– Почти. Я и сама об этом думала. Конечно, нас ни с кем не спутаешь, ведь у «Их кто-нибудь видел?» четкая направленность, но из-за этого много необычных дел приходится попросту пропускать…

– Ваш директор, кажется, друг Берлускони?

– Ну да, он даже у Берлускони на «деле Руби» выступал, в качестве свидетеля со стороны за- щиты.

– Признали виновным вашего Берлуско. Его адвокаты уже кассацию подают, только, по-моему, это превратилось в политическое дело. – Мама вернулась к сверткам.

– Увидишь, что, в конце концов, ничего ему не сделают. Он сейчас является подследственным, но все еще остается главой своей партии и из телевизора не вылезает. Берлускони непотопляем. В любом случае он останется главным акционером и хозяином наших кана- лов.

Мама накрыла на стол. Хотя она и ратовала за здоровое питание, на скатерти появились одни закуски и огромная бадья салата. Она разлила «Франчиакорта» и подняла бокал.

– За тебя, ты у меня молодец, давай за твою удачу!

– За нас, мам!

Они так и не отучились от русской привычки говорить тосты.

Пересев на мягкий диван, они включили телевизор, где как раз повторяли последний репортаж Лолы.

Мама тихо погладила Лолу по голове.

– Поверь мне, все пройдет. Нужно только время.

Лола закрыла глаза и прислонилась к маминому плечу.

Ирена лежала, не шевелясь.

Кажется, она уже все рассказала полиции, но память все возвращала ее к тому дню.

Далекие облака неслись и неслись по синему холодному небу, а она, прижавшись к стволу, все повторяла: «Меланья жива, жива!»

Ноги не держали, и Ирена медленно сползла на холодную землю.

«Но как же так! Я вложила всю свою силу и злость и ввинтила нож, как учили! – Она опять вспомнила своих братьев. – Надо вернуться и добить… Нет, не могу!.. Но зачем тогда все это?.. Я же должна освободить Паролизи, и мы опять будем вместе, как тогда в Сиракузе».

Она все еще держала нож, закоченелые пальцы так и застыли на финке. Она посмотрела на свою руку: кулак был липкий и красный.

«Надо вернуться, надо вернуться…»

Голова превратилась в медный колокол, внутри гулко и часто билось страдание. Она все старалась собраться и встать, но ноги не слушались, и при каждом движении боль ударяла в затылок и пронзала виски.

И все же она заставила себя подняться и, переходя от дерева к дереву, цепляясь за стволы, побрела обратно к старому бару.

Она не верила, что сможет сделать это, но шла и шла, сжав зубы и не выпуская финку из слипшихся пальцев, превозмогая себя, переставляла ноги – шаг, потом еще шаг, еще, и еще… – шатаясь, она приближалась к Меланье. Испепеляющая больная любовь толкала ее вперед.

Меланье удалось повернуться и глотнуть воздуха, ей хватило на это последних сил, только потому что она думала о дочке: «Барбара, как она будет без меня?!»

Дочка весело улыбалась, глазки искрились смехом:

– Мама, мамочка! Ты где? Спряталась?

Надо ответить, надо ответить… «Я здесь…» – но только тихий хрип вышел из ее горла. Жизнь уходила вместе с истекающей кровью, и сладкое забытье заполоняло тело, делая его невесомым. И только маленькая Барбара еще удерживала ее уход.

– Куда ты? Не уходи, не бросай меня, мамочка! – личико девочки стало грустным.

– Я люблю тебя, дочка, – без звука прошептала Меланья.

Тонкий луч солнца прошел сквозь листву деревьев, забирая душу Меланьи, и это было последнее, что она видела в своей жизни.

Ирена остановилась, тяжело дыша. Меланье удалось повернуться, распахнутые застывшие глаза ее смотрели в бездонное небо. Это было совсем не то же, что ударить в спину… Ирена собрала все силы, набрав воздуха в легкие, задержала дыхание, болевой комок задергался в голове, разрывая череп. Она зажмурилась и взмахнула рукой.

Раздался хрустящий звук, тело дернулось, как кукольное.

– Ты что делаешь?! Сумасшедшая! – донесся истошный крик со стороны чащи.

Ирена подняла голову: навстречу бежал Паролизи.

«Господи, какое счастье! Паоло здесь!»

Он схватил ее за руку так, что кулак разжался, и финка выпала на землю, и тут же, оттолкнув Ирену в сторону, бросился к Меланье.

– Что ты наделала! Что ты наделала! – приговаривал он, приподнимая голову жены и пытаясь нащупать биение пульса.

Ирена наблюдала, не двигаясь, но, когда Паролизи обнял Меланью, и голова ее упала к нему на плечо, и волосы рассыпались клейкими красноватыми прядями, и, качаясь из стороны в сторону, он вдруг завыл по-звериному, Ирена не выдержала: