Ольга Гаврилина - Несемейное счастье

– Паоло, я здесь!

Он затих, все еще обнимая Меланью, затем осторожно положил ее тело на землю.

Радость, которая охватила ее при появлении Паролизи, сменилась растерянностью.

«Меланья мертва, при чем тут она? Почему он бросился к ней? Я здесь, я живая, я, твоя Ирена!»

Он подошел к Ирене и встряхнул ее так, что голова дернулась и опрокинулась назад, а перед глазами возникли макушки деревьев, уходящие в синюю бесконечность. Он приподнял ее над землей, продолжая трясти изо всех сил, как марионетку.

– Ты понимаешь, что ты наделала?!! Ты сумасшедшая! Зачем?! Почему?! – Он был готов убить ее. – Как ты могла?!

Она потянулась к нему. Паролизи отбросил ее в сторону, но она, как кошка, приземлилась на четвереньки.

Он все-таки помог ей подняться и, больно схватив за плечи, поставил на землю. Они оба были в крови Меланьи и смотрели друг на друга, не отводя взгляда.

– Ты знаешь, что надо делать! – Паролизи развернулся и пошел в сторону речки, снимая с себя и скручивая в ком кровавую куртку.

Ирена всплыла в его памяти, какой он встретил ее в Сиракузе: загорелая до черноты, естественная и свободная, как дочь самой природы, с бескрайним морем, отражающимся в ее глазах, она совсем не замечала своей особенной красоты. Наверное, из всех женщин она была самой близкой ему по духу и умела ждать как никто, ничего не требуя взамен.

Когда он нес службу в Сиракузе, она ждала, когда между работой и «тусовками» с друзьями он выберет для нее время; когда его послали в Афганистан, она ждала его и отогрела его сердце и душу, когда он вернулся; когда он женился на Меланье, она продолжала безнадежно ждать и приехала за ним в Черенову.

Он совсем не думал о женитьбе, уверенный, что семейная рутина не для него. И даже когда сыграли свадьбу с Меланьей, он почти не изменил стиля жизни.

Он никогда не врал Ирене и не рассказывал баек о том, как он «случайно оказался на собственной свадьбе». Она видела, как он любовался Меланьей, и можно сказать, что их знакомство проходило у нее на глазах. Она пережила и это. Главным ударом для Ирены стало рождение Барбары. И все же она осталась с ним и, превратившись в «постоянную величину», изредка напоминала своим присутствием о Сиракузе, военных походах и лучшем периоде его жизни.

Но только теперь, упав на колени в мелком овраге перед мирно журчащей речушкой, держа в руках куртку, мокрую от крови собственной жены, он понял, кем все это время был для Ирены.

Ирена смотрела вслед Паролизи: «Он сказал – я знаю, что надо делать. А что? Что надо делать теперь?!»

Голова разрывалась так, что мыслям не было места в мозгу, и только боль и отчаяние выпихивали друг друга, борясь за место в ее сознании, вытесняя друг друга.

Ирена подобрала финку.

Но как же так?! Зачем он обнимал ее, и глаза его сочились горем и непоправимым несчастьем? Неужели все эти годы он любил Меланью?!

Она все еще не могла в это поверить. Взяв нож двумя руками, приставила к животу. Он этого хотел? Она надавила чуть-чуть и почувствовала укол. «Нет, не сейчас…»

Качаясь, она побрела к фонтану.

Лола бесом носилась по студии, обращаясь то к одному, то к другому гостю; делая отмашку пом- режу, она давала в эфир один за другим приходившие звонки, разрывавшие телефонную линию; сама отвечала на вопросы, не позволяя затихшим под ее напором криминологу и психологу затеять никчемную дискуссию.

Даже видавший виды директор канала, который заглянул к ним на минутку, понял, что она сегодня в ударе.

Она не припрятала ничего: в эфир пошел весь собранный материал, начиная с признания Оксаны-«грибника» и заканчивая съемками спасения Ирены.

Лола была готова к тому, что, увидев, как Ирена лежит на полу с обрывком веревки на шее, коллеги камня на камне не оставят от ее передачи и что достанется и ей самой. Но на этот раз даже постоянные зрители, привыкшие к манере ведущей, выказывали свое неподдельное возмущение:

– Зачем вы показали момент сразу после попытки самоубийства? И как вы вообще оказались у нее дома? По-моему, это было жестоко!

– Понятно, что Ирена убийца, но разве можно выдавать в эфир такие кадры!

– Это ужасно! Мне стало жалко Ирену, несмотря на то что она оставила без матери маленькую Барбару.

Лола отвечала на все вопросы, взмахивая блокнотом, как будто вбивая невидимый гвоздь в дело Паролизи и разрешая приглашенным уважительно соглашаться.

Она не задумывалась, права ли, высказывая свою идею и пытаясь донести до зрителя ее суть: «Я показываю все, что произошло, чтобы всколыхнуть общественное мнение, чтобы люди не забыли, что такое жалость и сострадание, любовь и предательство, что у таких понятий, как Зло и Ненависть, тоже есть оттенки. Я показываю все, что произошло, чтобы зрители, перестав на секунду пережевывать пищу, сидя у телевизора, поразмыслили наконец, о быстротечности жизни и о неотвратимости смерти. Да, возможно, то, что я делаю, это шоковая терапия, но иначе никого расшевелить невозможно!»

Камеры выключились. Передача закончилась.

– Всем спасибо и доброй ночи! – Оставив в изумлении присутствующих, бросив блокнот на стол, Лола повернулась на каблуках и ушла в гримерку. Не снимая грима, она направилась прямиком в душ.

Тихо переговариваясь, люди расходились со студии.

– Лола сегодня превзошла саму себя!

– Ну-ну, посмотрим завтра на реакцию СМИ. Я думаю, это перебор.

– Программа получилась спорная, но, как всегда, блестящая!

Домой Лола ехала полностью умытая.

– Мам, ну как? – ворвалась она в дверь.

Мама с долей испуга посмотрела на дочь:

– Оль, у тебя это хроническое? Что тогда было с той девочкой из Авераны, а сейчас еще хлеще.

Лола обо всем догадалась сразу.

– Мам, ну почему ты не хочешь меня понять? Это даже не погоня за рейтингом и сенсацией, это мое мнение! И ты знаешь, я выговорилась! – Она подняла руки к воображаемому небу. – И дышать могу! Мне вчера все воздуха не хватало, а сегодня совсем другое дело.

– Ну и слава богу! – Мама тут же успокоилась. – Это твой первый шаг к выздоровлению.

– Я дело Паролизи закончила и на Пино жирную точку поставила. Все оставила там, в Черенове.

– Вот и молодец. И все же быть помягче тебе бы не помешало…

– А вот этого, боюсь, не случится уже никогда.

Они вышли на балкон. Перед ними расстилался ночной Рим.

События описаны в книге Ольги Гаврилиной «Под итальянским солнцем».

Меланзана – блюдо итальянской кухни, фаршированный баклажан.

Орекьетти – паста в виде маленьких «ушек».

Чамбелли – итальянские молочные бублики.

Макиато – эспрессо с каплей молока.