Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.

Война началась.

— Только осторожно. — Боль в глазах Кирилла.

Сын. Алена.

— Конечно. — Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. — Позвоню, — говорит он и поднимается.

Кирилл остается один.

Темнота. Пустота. Бездна.

И ма-аленький свет вдали…

Завтра.

- - — -

Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок за это время нашелся. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.

Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и переплатили за неурочность.

Дэни направился в комнату, Ян — сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.

Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, но уже на новом месте. А сейчас…

Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.

«Бульк-бульк-бульк…» — прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…

Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.

Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, и дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.

— Ребятки, вы чего тут?

«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность не счет, голод не тетка — Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта — то в халате, то без. Ага. Чего только не увидишь за семь недель, обитая бок о бок — то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем — всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют ее сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.

И как же мало нужно для счастья.

— На днях уезжаем. — Не собираясь извиняться за оприходованное имущество, Ян невозмутимо поставил на стол третий бокал, словно только того и ждал. — На прощание. — С размеренным бульканьем все стаканы наполнились доверху. — Присоединяйтесь. Нам будет приятно. Вы замечательная соседка и чудесная женщина.

Давыдиха раздумывала недолго. Ее взгляд застопорился на несущей акцизный шарфик спутнице бокалов. Расплывшаяся в талии бутылка и звенящие статью бокалы на крепких ножках, полные жидкого огня, — волшебная компания унизить унылые будни. Женщина тщательно прикрыла за собой дверь в комнату, где урчал во сне довольный жизнью поддатый супруг, и заняла один из табуретов. Ребенок спал в третьей комнате. Обычно, после того как он угомонится, про него можно забыть до утра. В данном случае можно означает нужно. Иначе — какой праздник? Дети и праздники несовместимы.

В комнате еще не разувшийся Дэни выложил разобранный телефон из промерзшей куртки на тумбочку и вернулся в прихожую. Когда он сменял теплые сапоги на потертые шлепанцы, два бокала уже поднялись.

— За прекрасных дам! — Ян был убедителен как никогда. И, как показало обшарпанное зеркало, чертовски красив — даже на фоне отслаивавшихся обоев. А возможно, именно благодаря им — выгодно выделяя из окружающей мерзости, как алмаз из руды.

В ответ — благодарная и чуточку озорная улыбка пухлых губок.

- - — -

Ян всегда нравился женщинам.

Дэни подмигнул приятелю. Тот играл в равнодушие. Но глаза смеялись.

Дом сотрясался застенным храпом Давыдова. Отпустившие опустевшую посудину пухлые губки выпятились расстроенной уточкой, лицо с пренебрежением и едва ли не презрением глянуло на закрытую дверь. Виноватое пожатие плеч под халатом обрисовало положение: «А что делать? Жизнь такая». С двери взгляд перетек на мускулистый торс Яна.

Дэни вздохнул — приятель в этих делах всегда впереди.

— Жаль, что больше никогда вот так не увидимся… — Ян пошел на штурм. Рука на коленку. Поглаживание. Глупое хихиканье и бархатный шепоток в ушко. Еще бокал. Проглотив содержимое как воду, Давыдиха вдруг поднялась, оправила полы разворошенного халата и беззастенчиво уставилась на Яновы вороные кудри до плеч.

Она медленно пошла к санузлу.

Оглянулась на Яна.

Ян тоже встал.

Дэни отвернулся и стал делать себе бутерброд.

- - — -

Бутерброд съеден. Одинокий Дэни нетактично прислушивается ко всему, что не храп.

«Топ-топ». Дэни вскакивает — из разверзшейся соседской тьмы на него, держась за писюн, глядит мелкий Давыденок. И прошмыгивает в сторону занятого туалета.

Операция «Перехват» проходит успешно — крепкая рука мягко и уверенно разворачивает постреленка в сторону кухни.

— Я хочу пи-пи! — в соответствии с возрастом тупит несносный мальчишка.

— Там занято. — Дэни приставляет табурет вплотную к раковине, а мальчугана водружает сверху. — Здесь. Не стесняйся, все свои.

Ага. Теперь все свои. Почти.

Журчит ручеек, потом Колька заправляется в пижамку.

— А где мама?

— Скоро придет.

— Я к ней хочу. У меня живот болит.

По глазам видно — выдумал. Надо отвлечь. И увести, чтобы не видел, не слышал.

— Хочешь, настоящий кнут покажу?

Подарок деда. Единственная вещь, что напоминает о прошлом.

— Очень! — прыгает мелкое чудовище от удовольствия.

— Пойдем.

В комнате бардак. Дэни ищет везде, затем лезет под кровать. И что бы не сложить все как надо? Женщины не хватает.

Не хватает. Он скрипит зубами, представляя приятеля. Наконец, ладонь нащупывает то, что нужно — длинную сплетенную из кожи змею.

За дверью слышна возбужденная возня, через миг появляется веселый Ян:

— Надо бы еще за одной сбегать…

— Дядя Денис, дядя Иван, я вам телефон починил! — радостно сообщает оставленный без внимания монстр. — Он был сломан на кусочки, а я взял и соблал!

Колька сияет. Дэни и Ян переглядываются.

Ян реагирует первым. Он открывает окно и забрасывает выхваченную у мальчишки черную коробочку как можно дальше в соседский двор. Ян и Дэни глядят на мерзкого Давыденка — убили бы. Тот с воем выносится вон в объятия раскрасневшейся Давыдихи.

Ян быстро собирает вещи. Нужное-ненужное, лишнее-полезное. Одно в сумку, остальное в угол.

Отдохнули.

- - — -

Она пристально разглядывает Алену — чересчур накрашенная женщина в густом рыжем парике и очках. Алена начинает приходить в себя, женщина надевает маску.