Жан Рэ - Проклятие древних жилищ [Романы, рассказы]

Она пробежала мимо тюремной камеры и замерла рядом с маленьким низким залом с колодцем. Из-за закрытой двери доносился глухой шум: топот ног и прерывистое дыхание. Я увидел, что Кершов достал револьвер и крепко сжал его. Барбара повернулась к нему.

— Как только открою дверь, стреляйте! — требовательно прошептала она. — Никаких колебаний… стреляйте… и стреляйте, чтобы убить, иначе никто не выйдет отсюда!

— Знаю, — пробормотал господин Кершов, поднимая револьвер, — ломайте дверь.

Барбара изо всех бросилась на дверь. Та распахнулась. Признаюсь, все произошло со скоростью молнии. В бледном свете кучерского фонаря, стоявшего на бортике колодца, были видны двое борющихся мужчин. Вначале я не узнал их, поскольку они тесно сплелись. Господин Кершов с колебанием навел револьвер на дерущихся. Один из драчунов резким рывком попытался вырваться из объятий другого и попал в свет фонаря. Я узнал обоих: это были Борнав и Патетье, которые сражались не на жизнь, а на смерть.

— Он высвобождается! — крикнула Барбара. — Стреляйте! Грохнул выстрел. Сквозь полумрак пролетела огненная стрела.

— Попал! — крикнула Барбара, когда один из мужчин рухнул на пол с пронзительным воплем.

Я, как сумасшедший, заплакал. У моих ног… неподвижно… мертвый… лежал Патетье.

— Вы… убили… того, кого не надо было убивать! — завопил я, угрожая Кершову кулаком.

— Нет, — тихо сказала Барбара и указала на Борнава, который почти без сознания упал на руки офицера полиции. — Это… Токантен!

— А он? — выкрикнул я, указав на труп своего старого друга.

— Фантом!

Я был готов выплюнуть ей в лицо свое несогласие, гнев и возмущение, но Барбара оттолкнула меня и закричала:

— Вон отсюда! Забудьте обо мне…

Борнав и Кершов бросились к двери, не сказав ни слова, а я, застыв от удивления, уставился на Барбару. Она бросилась к колодцу, потом нагнулась и подобрала с плит нечто, напоминающее большие очки. Ого! Рисунок на клочке бумаги Тюитшевера.

— Боже, сжальтесь над нами, — пробормотала Барбара, — глаза Бусебо!

Она отвернулась и бросила очки в колодец.

Господи! Тряхнуло так, словно началось землетрясение. Зашатались пол и стены. Из колодца взметнулся столб серого пара и посыпались каменные обломки. Я ощутил сильный удар по голове и провалился в черную бездну.

Я пришел в себя в библиотеке в комфортабельном кресле в облаке сильного запаха винного уксуса и йода.

— Всего лишь царапины, — послышался голос Кобе, — а она пострадала куда сильнее.

На софе лежала женщина. Ее голова была замотана бинтами. Борнав и Кершов стояли, склонившись над ней.

Я узнал Барбару по ее жалким одежкам.

— Как вы считаете, Токантен, будет ли она в состоянии говорить? — осведомился Кершов.

— Конечно, смогу, если вы ослабите эти бинты, — услышал я слабый голос раненой женщины.

— И господин Сиппенс услышит, — сказал Кобе, — он приходит в себя.

Но прошло еще некоторое время, пока Барбара не заговорила, и мы услышали ее рассказ. Барбара неподвижно лежала на софе, а я безвольно и бессильно затих в кресле. Я видел, как в комнате суетился доктор Маттис, перешептывался с Кершовом и Борнавом — теперь его лучше называть Токантеном — и, наконец, кивнул.

— Хилдувард, мой пострадавший друг, ты готов слушать? — спросил Кершов, положив ладонь мне на руку. — К несчастью, я могу поведать вам только печальные вести.

Я попытался улыбнуться и улыбнулся, но саднящими губами. Щеки горели от боли.

— Готов вас выслушать, — простонал я. — Патетье, которого я знал еще ребенком, стал Фантомом, а Борнав, которого долгие годы знал клерком нотариуса, стал Токантеном, всемирно известным сыщиком. Сейчас вы мне скажете, что Барбара на самом деле заколдованная принцесса, как в сказке «Ослиная шкура». А кто вы на самом деле, Кершов? И кто я? Будет ли удивительным обнаружить рогатого дьявола в шкуре идиота Хилдуварда Сиппенса?

Кобе, который покидал комнату, вернулся и объявил, что архивариус Пон пришел.

— Господин Пон, — спросил я, — вы пришли узнать о выжженных глазах вашего друга Ансельма Сандра?..

— Напротив, господин Пон прольет свет на всю историю, ибо благодаря его знаниям мы нашли решение ужасающего секрета, — заявил господин Кершов.

— Я готов выслушать всех, — прошептал я, покорившись судьбе.

Установилась тишина. Все присутствующие полукругом сидели рядом со мной, а софа была вторым полукругом. Рядом со мной был господин Кершов, слева от него — господа Пон и Токантен. Кобе Лампрель устроился между мной и диваном, на котором неподвижно лежала Барбара.

— Если я могу сформулировать мольбу, — сказал я, — расскажите сначала о Патетье, поскольку я по-прежнему уверен, что речь идет о чудовищном недоразумении. Патетье — Фантом! Это невозможно! Если вы только не примете за реальность колдовство.

Кершов покачал головой и с нескрываемой печалью глянул на меня, потом медленно заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я отвечу на второй вопрос, Хилдувард, хотя это немного нарушит порядок моего рассказа. Мне было бы удобнее сообщить все это иначе.

Вернусь к дню, когда таинственный Натан Фом явился в нотариальную контору Бриса. Тюитшевер, который вовсе не был незначительным и молчаливым клерком, каким его все считали, несомненно, подслушивал под дверью и отметил имя Натана Фома. С определенным прицелом: старик Тюитшевер, вы это знаете, Хилдувард, был маньяком игры в трансформацию имен.

Я покраснел, вспомнив об утаенном клочке бумаги.

— Значит, вы в курсе дела, — прошептал я.

— Мы оставили записку между подкладкой и тканью, — улыбнулся Кершов, — в надежде, что кто-то обнаружит записку. К несчастью, этим кто-то оказались вы, Хилдувард, и это стало помехой для ваших друзей-сыщиков. Тюитшевер, который был клиентом цирюльни в Темпельгофе, неоднократно пытался заинтересовать Патетье своей детской игрой, показывая ему забавные результаты перемещения букв. Как раз после визита Фома в нотариальную контору, когда он брился в цирюльне, он показал результат трансформации имени Натана Фомма, или Фатона Намме, поскольку он записал имя на слух, Фомме вместо Фом, а не в той правильной орфографии, как мы знаем сейчас. Этот результат не имел никакого значения. Он признался Патетье, что не удовлетворен им. После его ухода Патетье, чтобы быть приятным клиенту и оказать ему услугу, в свою очередь поменял местами буквы. Результат оказался ошеломительным. После нескольких перестановок он получил: «по имени Фантом». Позже и мы нашли истинную деформацию имени Ната Фома: Фантом.

Для Патетье это было знамение. Случай сыграл роковую роль. Патетье закончил чтение книги Кенмора о преступлениях призрачного бандита Фантома, которого не могли поймать долгие годы. Тот же случай послал в его руки книгу о похождениях гентского пирата Иохана де Местре и его экипаже убийц, членом которого был Ромбусбье! Патетье, человек удивительно умный, образования не получил, но немедленно установил связь между таинственным покупателем древнего жилища в Темпельгофе Фантомом и угаснувшей семьей Ромбусбье.