Анна Князева - Зов темной крови [litres]

– Отвечаешь за свои слова? – прищурился Фридманович.

– А я тебе ничего не обещала. Теперь иди, мне нужно работать.

После ухода Марка Надежда почувствовала себя продажной женщиной, но потом решила, что с ее стороны была только интрига и никаких обещаний. На этом сердце ее успокоилось, и она отправилась в швейный цех.

Проинспектировав пошив коллекционных образцов, Надежда провела несколько примерок и после обеда заглянула на склад фурнитуры.

Протопопов встретил ее словами:

– Ну, вот все и прояснилось. Вот все и срослось.

– Вы про Льва? – оживилась Надежда.

– Про него мы поговорим позже. Сейчас речь пойдет про Калмыкову.

– Что-нибудь узнали?

– Всю ее подноготную! – Иван Макарович прошел к столу, взял картонную папку и, раскрыв ее, прочитал: – Илга Петерсовна Калмыкова, взяла фамилию мужа при заключении брака. Девичья фамилия – Лиепиня. Родилась в деревне Средняя Буланка Тегульдетского района Томской области. Полных лет – шестьдесят два. Образование – среднее.

Он поднял глаза и с усмешкой посмотрел на Надежду:

– Медицинского образования нет, никакая она не врач. Помните, что я вам говорил?

– Относительно чего?

– Относительно лжи. – Он повторил: – Совравший в мелочах соврет и в большом.

– Что-нибудь еще? – спросила Надежда.

– Калмыкова приехала в Москву после нескольких лет скитаний по городам и весям тогдашнего Союза. Удачно вышла замуж за состоятельного немолодого человека. Благополучно овдовела и оттяпала у наследников покойного мужа четырехкомнатную квартиру в старинном особняке. Ну, а теперь бонус… – Протопопов неожиданно замолчал и посмотрел на Надежду, словно желая насладиться ее потрясением: – Живет эта гражданка у вас под носом. В двухстах метрах от вас.

Но даже он не смог предугадать ответную реакцию Надежды. Чуть пошатнувшись, она безвольно плюхнулась на стул, который успел подставить Протопопов.

– Что с вами, Надежда Алексеевна?

– Это она?.. – пересохшими губами прошептала Надежда. – Она всех убила?

– Откуда такие выводы?

– Живет рядом. Была знакома с Фугенфировым. Скрывала свое имя.

– У вас чересчур поверхностное суждение, – сказал Протопопов. – И я вам это докажу. Начнем с последнего аргумента: скрывала свое имя. Вам самой не попадались люди с именами вроде Михусаила Белибердыевича? Проживая в России, они упрощают имена до удобоваримых. Тот же Михусаил Белибердыевич будет представляться Михаилом Борисовичем. Разве не так?

– Вы правы. Такое часто бывает, – согласилась Надежда.

– Перейдем ко второму аргументу: была знакома с Фугенфировым. Да, они родились в одной деревне, учились в одном классе. Фугенфиров, то бишь Сичкин, любил ее, но не добился взаимности.

– Зачем так пространно?

– Когда рассуждаешь, лучше думается. Пожалуйста, не мешайте. Итак, Сичкин любил Илгу Лиепиню без взаимности. Но вот вопрос: стал бы он ее шантажировать только за то, что она, пардон, не согласилась лечь с ним в постель? Или за то, что уехала из деревни и не дождалась, пока он вернется из тюрьмы? Это же бред.

– У меня такое ощущение, что вы произносите речь в защиту Сичкина.

– Давайте перейдем к Калмыковой.

– Давайте. Мне уже интересно.

Протопопов возбужденно вышагивал по складу, то и дело натыкаясь на мебель. Глядя на него, Надежда подумала, что для следственной группы склад фурнитуры тесен. И у нее действительно появилось время подумать – в комнату вошли двое оперативников, забрали какие-то документы, перекинулись с Протопоповым парой фраз и ушли.

– На чем мы остановились? – Протопопов замолчал, припоминая.

– Вы только что хотели оправдать Калмыкову.

– Это идея. Так вот: Калмыкова живет в доме рядом с траншеей, там, где нашли оба трупа. Один из них – Сичкин. С большой натяжкой можно предположить, что она его убила. Но мы забыли про второй расчлененный труп, если помните – женский. Эта женщина, она здесь при чем?

– Ни при чем, – согласилась Надежда.

– Вот и я говорю то же самое. Таким образом, делаем заключение: факт проживания Калмыковой в доме рядом с траншеей еще ни о чем не говорит. Скорее, я готов обсудить компромиссный вариант…

– Это еще какой?

– Предположим, все так и было: Сичкин-Фугенфиров встретил в ателье Илгу Лиепиню, свою первую любовь, свою несбывшуюся грезу. Но вы же понимаете, сколько ей лет?

– Шестьдесят два, – подсказала Надежда.

– Хотите сказать, что он возжелал эту старушенцию? – с саркастической улыбкой спросил Протопопов.

– Я ничего не хочу сказать. Калмыкова, кстати, прекрасно выглядит. Ей не дашь больше сорока пяти.

– Ну-ну… Не преувеличивайте. Я видел ее на фото. – Следователь вытащил из папки фотографию и помахал ею в воздухе. – Завтра сюда приедет Агапов. Если вы не помните, тот самый старик…

– Я помню его.

– Он должен опознать гражданку Илгу Петерсовну по этому снимку.

– Зачем? – спросила Надежда. – Проверьте ее паспорт, этого будет достаточно.

– А вы меня не учите, – откликнулся Протопопов. – А то, не приведи господи, начну жить вашими советами и потеряю квалификацию.

– Я поняла. Иван Макарович, вы снова шутите?

– К моему глубокому сожалению, сейчас не до шуток. Пришло время определяться, а у нас нет ни одного подозреваемого.

Выдержав паузу, Надежда спросила:

– Что со Львом? Вы видели следователя?

– Я с ним говорил.

– И что он сказал?

– Не буду вас обнадеживать, но и пугать не хочу.

– Иван Макарович, это словоблудие. Одно исключает другое. Вы или напугайте, или дайте надежду. Я больше не могу жить в неведении.

– Надежде нужна надежда… – проговорил Протопопов и виновато вздохнул. – Ну, хорошо. Астраханскому вменяют серьезную статью. Прокурор вывернул дело так, как будто Лев пришел к Шелегеде, чтобы его убить.

– Я в это не верю…

– Конечно, все усложнилось, но я уже отправил в прокуратуру хорошего адвоката. Как раз сейчас он знакомится с материалами следствия.

– Боже мой! – От отчаяния Надежда сгорбилась на стуле, словно старуха. – Неужели мы не сможем ему помочь?

– Ну-ну, нельзя же так убиваться. – Протопопов присел на корточки и снизу вверх заглянул ей в лицо. – Обещаю вам, Надежда Алексеевна, так или иначе, мы вытащим Леву. Он наш товарищ, и нам его не хватает.

– Мне тоже, – всхлипнула Надежда и вытерла ладонью лицо.

Дверь распахнулась, словно от удара ноги, и на склад ворвался Артем Котов:

– Вы будете в ауте!

Протопопов встал с корточек и потребовал:

– Ну, говори!

– Еще раз подробно изучил информацию о пропавших женщинах. Тупо вручную перебрал все поступившие заявления. И что, вы думаете, нашел?

Протопопов подошел к Котову, взял его за грудки и тряханул:

– Говори!