Оксана Обухова - Простись со всеми, детка!

– А если вас гайцы тормознут?

– Откупимся, Александр Сергеевич. Прорвемся.

– Может быть, вам все-таки сопровождение дать?

– Спасибо, нет. Все будет в порядке, Александр Сергеевич.

Как только Евдокия распрощалась с Мироновым, убийца положил мобильный телефон в карман и поманил к себе временную союзницу.

– Прости, Евдокия, но я должен тебя обыскать. – Иван сел прямо, дождался, пока сыщица приблизится, и ловко провел руками по ее телу от затылка и подмышек до ступней. Пробормотал: – Все чисто. – Поднял голову вверх и, собирая лицо в напряженную гримасу, проговорил: – И вот еще что. Предупреждаю: наш мирный договор закончится, как только кто-то из мироновских дернется. Поняла? Они – все поняли?

– Да. Ребята будут вести себя тихо.

– Смотри. Надеюсь. Ведь я сентиментальничать не стану. Приложу к твоему горлу нож, если мне что-то не понравится… не обессудь. Обсуждать возникшее недопонимание будем уже на небесах.

– Недопонимания не будет.

«А что я еще могла сделать?!» – в тот момент спросила себя сыщица. Иван выпустил сыщицу в прихожую к Димону, но Евдокия не могла удрать, оставив связанного друга в руках убийцы!

Зурабу уже приходилось брать заложников для давления на родственников или допросов. И в этих ситуациях киллера всегда удивляло обстоятельство: все намеченные жертвы уходили с ним добровольно. Ни один из заложников не выжил (Зураб не оставлял свидетелей), но каждый из них позволял себя одурачить и безропотно шагал за палачом.

Даже тот мужик, которого потом нашли истерзанным в канаве, спокойно подошел к багажнику машины, наклонился, подставляя оголенную шею под электрошокер… А ведь знал, что замутил гнилую тему и существует вероятность ответного удара: заказчик Эдика Шляхтича должен был ходить с оглядкой!

Но почему-то не насторожился, когда на домашней подземной парковке к нему подошел незнакомец с забинтованной рукой на перевязи и попросил помочь положить запаску в багажник. Откликнулся на просьбу, повернулся спиной к убийце…

Странно. Нелогично. Результат – в канаве.

Ссутуленный невзрачный мужичок не вызывал у потенциальных жертв опасения. Зубарев всегда умел прикинуться убогим, сереньким, тщедушным. Но, даже признавая в себе исключительный актерский талант, тем не менее искренне удивлялся: «Неужели овцы перестали чуять хищника?!» Понять сие для киллера – невероятно, не по силам, невозможно. Инстинкт самосохранения – первоначален, в критический момент он обязан возобладать и прорваться даже у самого тупого индивида!

У самого Зураба чутье работало превосходно. Организм всецело реагировал на появление опасности: непонятно откуда возникала дрожь, сбивался ритм дыхания и начинали шевелиться, вздыбливаться крохотные волоски на теле. Зураб мгновенно ощетинивался и был готов ответить на атаку! Он никогда, ни разу не подпустил к себе противника на расстояние удара. Однажды снайпера засек, зацепив боковым зрением крохотный секундный блик на чьей-то пуговице.

Но тот стрелок, признаться, был непонятно кто и звать никак. Самоуверенный мальчонка. Он тоже не почувствовал опасности, когда намеченная жертва резко изменила траекторию движения, пропала из виду и очутилась за спиной.

Стадо, неоригинально пригвоздил сородичей убийца, себя не относя к жующим и пасущимся. Достоевского Зураб любил почитывать.

Сейчас прикидываться ничтожеством перед сыщицей не имело смысла: девчонка уже видела, как ловко безоружный раненый разобрался с бугаем-мироновцем. Но все же и она – пошла. Спустившись в квартиру на третьем этаже, беспрекословно оделась в теплые ботинки и короткую шубку, вновь позволила обыскать карманы.

«Овца, – пригвоздил ищейку киллер. – Звериное чутье отсутствует. Зря урки ее прозвищем Волчица наградили».

Зураб еще не решил, оставит он Евдокию Землероеву в живых или отправит к праотцам. И пока склонялся к первому варианту, поскольку сам изображал из себя жертву, которой ни к чему показывать зубы.

Сейчас судьба девушки зависела лишь от его самочувствия: если Зубарев решит, что сможет сам вести машину, то он высадит девчонку на окраине Москвы и она останется в живых, как важная свидетельница в деле против Синдиката. Но если анальгин боль не снимет, то девочке придется поработать шофером. А после того как сыщица доставит Зураба до тайного убежища… ее придется убирать. И поработать над версией: два человека выехали из столицы, но их выследили и схватили. (Навряд ли полицейские выловят всех синдикатчиков или понадеются на полностью правдивые показания пойманных. Как минимум треть арестованных будет на допросах молчать и отказываться отвечать на вопросы. То есть на них получится свалить все трупы.) Тачку нужно испачкать кровью – собственной и девочки, и бросить где-нибудь в лесу. Следы крови поддержат версию, будто двум свидетелям не удалось оторваться от Синдиката и их убрали. И дело тут не в мести, поскольку месть и профессионализм плохо уживаются. На повестке дня иное: найти и допросить доносчика, узнать, откуда он получил информацию о группировке. Кому и что еще сказал? Каких неожиданностей можно ожидать?

Для безопасности СВК поимка информатора – первостепенная задача! Когда свидетели исчезнут, менты, конечно, попытаются их искать, но будут понимать, что вряд ли выйдет толк.

А обшаривать баграми близлежащие речушки с полыньями получится только ближе к лету.

Сгинут Ваня и Дуся. Попадут в список пропавших без вести. Подозрения в том, что не все чисто, разумеется, останутся, но кто не знает, как нервно следствие реагирует на незакрытые дела.

И был еще один момент, приятно ласкающий душу: к господину Миронову вопросы появятся. Как его мальчики оказались рядом с домом, где произошло убийство? Почему помогли сбежать подозреваемым?

Подпортят прокуроры жизнь Александр Сергеичу. Мало Саше не покажется.

Так что… время покажет, как поступить. Убрать девчонку никогда не поздно. А если, паче чаяния, она сама строптивость проявлять начнет… то вообще без вариантов. Сама напросится.

…Но девочка пока вела себя примерно. Позволяя прижимать к горлу длинный тонкий нож, выходила из подъезда.

– Спокойно, ребята! – выкрикнула без малейшего понукания Зураба. – Крапива, как только мы уйдем, поднимайся в квартиру. Дима жив, он только связан.

Евдокия нашла глазами Павлова, стоявшего под фонарем неподалеку. Слабо, так чтобы не напороться на лезвие, кивнула другу:

– Все в порядке. Не беспокойся. Тебе потом все объяснят.

Следователь выглядел ощерившимся псом, готовым броситься на неприятеля по мановению ресниц подруги!

Зураб покрепче перехватил нож и очень-очень пристально посмотрел на молодого мужчину в расстегнутом полупальто. Дима стоял обособленно и был единственным, кого не слишком-то ввели в курс дела. Павлов был настроен не так, как остальные парни, сильно нервничал и выглядел готовым к драке.