Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

Галка согласилась на контракт. Люба отказалась — и вскоре была уволена.

— Эх, дура я! — как-то посетовала она. — Уехала из Перми, где танцевала после Вагановского! Там бы сейчас уже заслуженной артисткой была! А я замуж выскочила, в Мариинский перешла, Ника с собой привезла. А здесь всё начинай сначала! Пока небольшие сольные партии получила. «Испанский танец» в «Лебедином» знаешь? А Николай мне изменил. Между прочим — с Галкой! Застукала я их.

— Его изгнала, а с ней подружилась ещё крепче? — недоверчиво съязвил Влекомов.

— А что с неё взять? — неопределённо ответила Люба. — Мы с Вагановского дружим. Знаешь, она в кордебалете, при её росте, в задней линии стоит. А когда-то на неё сам Баланчин глаз положил! Приехал к нам в Вагановское, нас, выпускной класс, ему показали. Посмотрел — и на Галку указывает: «Эту девочку я покупаю!»

Галка для балерины тех лет была девушкой нестандартной — рост за 180 см и — как тростиночка тоненькая. Что-то интересное для своих замыслов Баланчин в ней увидел.

А театр — это такая клоака! Вот меня не взяли на гастроли в Англию — кто-то из конкурентов донёс, что я хочу там остаться. До того я не очень над этим задумывалась, а сейчас — не задумалась бы!

Для Любы начались поиски работы. При уникальной профессии — и поиски уникальные. Попробовала устроиться в Ленконцерт, к Лурье. Нашла партнёра, такого же безработного солиста балета.

Эда уволили за два года до пенсии, в тридцать семь лет. А у него — жена-учительница и двое детей. Он звонил Любе на влекомовский номер и говорил просительно-жалобно, как подросток, впервые попавший в милицию. Однажды приехал к Любе, и Влекомов был поражён ещё больше. Высокий, статный, красивый парень — почти копия Аскольда Макарова, премьера Мариинки 60-х. Безработный пенсионер без пенсии.

Любу, похоже, удивляло, что Влекомов безразличен к её чарам. Она немного заблуждалась — ему она казалась весьма привлекательной, но в руках себя держал — не лезть же в эту кобелиную стаю, что вращалась вокруг неё.

Девушку задело. Однажды, в выходной, зашла к нему и предложила:

— Давай, в кино сходим!

Влекомов замялся:

— Ко мне тут должны приехать…

— А! Поняла! — И гордо развернула стопы в обратном направлении.

Влекомов испытал неловкость.

Через неделю, в непогоду, зашла и снова предложила:

— В кино со мной так и не соберёшься?

— Давай я лучше в магазин сбегаю! — ответил он, предвидя неизбежный ход событий.

Так оно свершилось — и понеслось!

— Мы показывали Лурье номер «Ромео и Джульетта». Я танцевала и представляла тебя! — призналась Люба.

— Прошёл номер?

— Лурье сказал, в Ленконцерте сейчас такие номера не востребованы!

— Наверное, я тебя не слишком вдохновил! — взгрустнул Влекомов.

В итоге она согласилась работать в одной из первых подтанцовочных групп какого-то ВИА.

Постепенно Люба стала делиться с ним своими профессиональными секретами и творческими замыслами:

— Мне сегодня надо к двум часам на переговорный в 65-е отделение связи на Невском! За границу звонить! Моему хорошему знакомому. В Париж! Я хочу уехать отсюда!

— Ты об этом будешь говорить?

— Нет, не я буду говорить — другой человек! Я буду рядом сидеть!

— И что хочешь высидеть?

— Мне должны сообщить имя человека, который приедет сюда и женится на мне. Фиктивно. И я с ним уеду в Париж!

Вернулась с переговоров окрылённая:

— Заходи часов в шесть! Галка ещё придёт! — и не удержалась: — Его звать Жан-Жак Тибо! А я буду мадам Тибо!

Влекомов привычно собрался в магазин. Вот что его удивляло в искусстве балета — это способность воздушных созданий пить наравне с лучшими по этой части представителями худшей половины человечества.

Наполненные рюмки от них ничто не спасало — ни утренняя репетиция, ни вечерний спектакль.

Высоченная тоненькая Галка поглощала их равнодушно, как ваза аналогичного размера — всё поместится!

Вечером Влекомов явился не только с бутылкой — и со стихами. Которые и возгласил после пары тостов:

— Всем дам! — поправила Галка. Видно, стала завидовать.

— А тот, за кого ты собираешься там выйти замуж эффективно, — он кто? — поинтересовался Влекомов у именинницы.

— Художник! — коротко ответила она. — Он мой портрет написал! Хочешь взглянуть? — Она повела его в спальню, где он до сих пор не побывал. Видимо, из-за каких-то целомудренных Любиных соображений совместные ночи они проводили в его постели.

Над диваном висел портрет, выполненный в какой-то мозаичной манере.

Влекомов пригляделся — портрет пробуждал некие свежие впечатления:

— Э, слушай! Он же тебя изобразил в момент оргазма!

Люба скромно склонила головку.

— А ведь очень точно уловил! — продолжал восхищаться Влекомов. — Он мольберт у постели держал? И трудился на двух фронтах одновременно?

Сзади захихикала вошедшая Галка.

— Сейчас Пламен с Сингхом придут! — прервала хозяйка их неуместные восторги. — Им не проболтайтесь!

— Я буду нем, как русский турист в Париже! — заверил Влекомов.

— Ты меня знаешь! — напомнила Галка.

Люба бросила на неё взгляд. Видно, и опасалась, потому что знала.

Встреча с Пламеном и Сингхом, возвратившимися после каникул, была тёплой, но не более. Со стороны Любы. Пламен — тот пламенел.

Банкет плавно перешёл в тихую игру в картишки. Затем Влекомов принёс свою мини-рулетку. Стало веселее.

А часов в десять вечера раздался звонок в дверь. Люба вышла — и ввела худощавого армянина лет сорока:

— Знакомьтесь — это мой хороший знакомый Рубен Автомян! Художественный руководитель и режиссёр эстрадного коллектива! Сейчас в Питере на гастролях. А в прошлом году в Москве мы с Рубеном и Дуней хорошо время провели!

— Он тебе привет передавал! — вставил Рубен. Люба была в восторге.

Автомян присоединился к компании без особого энтузиазма, но, как заметил Влекомов, с особыми намерениями.

Люба сидела на диванчике между ним и Пламеном, оживлённая и раскрасневшаяся.

Колесо рулетки крутилось и крутилось, быстрее часовых стрелок. Но от времени убежать не могло. Вскоре перевалило за полночь, но публика не спешила расходиться.

Влекомов заметил, что Пламен жмёт правую руку Любы, Рубен — левую. Она отвечает пожатиями обоим.