Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

Уж больно коротки бывали интервалы между рейсами. Только человек к суше присохнет (если просохнет) — и гудок!

Прощай, нормальная жизнь! Здравствуй, романтика! Романтика морских просторов, штормов, шквалов и авралов, а также зарубежных портов и барахолок.

Последнее слово на букву «б» напомнило о романтическом посещении заведения на ту же букву — борделя в Гамбурге.

Тогда молодого второго штурмана старые морские волки сводили на экскурсию в указанное заведение, где за небольшую плату можно было в маленькие дверные окошечки полюбоваться на незанятых кошечек. Войти не позволяли чувства ответственности и экономии.

Зато зайти в бар те же чувства позволяли — и до, и после борделя. До — для храбрости, после — от переполнивших душу дополнительных чувств. Штурман сухогруза декларировал себя как знатока немецкого языка. У стойки бара он вступил в переговоры с барменом посредством размахивания руками и, видимо, удручённый непонятливостью того, вдруг заорал:

— Нихт шиссен! — исчерпав свой немецкий словарный запас.

Публика, услышав это «Не стрелять!», повалилась на пол. Посетители борделя смылись на свой сухогруз.

Капитан ушёл на зов морской романтики, оставив Елене доверенность на получение своей зарплаты, точнее — оклада. Но и в этом тоже была своеобразная романтика — перспектива семейных отношений.

Это вам не фон Ригель с его посулами и каталогами дешёвых товаров по дорогой цене.

Весна — обольстительная и обманчивая девица. Стоит только распалиться — у неё смена настроения. Глупейшее, скажу вам, поведение.

Вот и в этом году весна успела побаловать доверчивых граждан своей очаровательной улыбкой — тремя жаркими солнечными днями. Доверчивые граждане стали поспешно разоблачаться, словно кавалер, возомнивший уже себя любовником при виде дивана своей ветреной подруги. А настроение их — весны или подруги — поменялось, и приходится натягивать шубу или штаны.

Влекомов, скользя по вновь замёрзшим лужицам, ругал легкомысленную весну так же пылко, как и три дня назад за лужи на тротуарах. Может, не знал, кого следует ругать?

Нет, знал, что Илья-пророк, управляющий небесными стихиями, скорее прислушается к критике, чем служба ЖКХ.

— Нас продали! — воскликнул Влекомов, войдя к Эмилии.

— Сколько за тебя дали? — заинтересованно откликнулась она.

— За меня — ни гроша! — честно признался Влекомов.

— И я бы… — начала Эмилия, но поостереглась. — В придачу к кому-то, что ли? А его почём?

— Не знаю точно, за два или три миллиона — но чтобы духа моего там не было!

— За твой дух — три миллиона рублей?! — изумилась Эмилия.

— Не рублей, а долларов! — возмутился Влекомов. — И не за дух, а чтобы духа не было! В течение месяца! За площадь заплатили!

— Ты что, квартиру продал? — вспыхнула Эмилия. — Учти — я тебя к себе не пущу!

— Дурь старая! — простонал Влекомов. — Как тебе такое в башку придёт! Кто мне три миллиона долларов за мою однокомнатную даст?

— Сам дурак! — отреагировала Эмилия. — А за что тебе дали?

— Так, объясняю! — неожиданно успокоился Влекомов. — Во-первых, я говорю «дурь», а не «дура». А это — громадная разница! Во-вторых, по шее мне дали бесплатно. А два или три миллиона долларов банк «Потёмкинский» заплатил за наше здание на Торжковской. За наш «Жёлтый дом на Чёрной речке». Красивое здание площадью десять тысяч квадратных метров в престижном районе! Кошмар!

— А сколько надо было заплатить? — прежним невинным тоном осведомилась экс-супруга.

— В советские времена балансовая стоимость нашего здания составляла два миллиона рублей. Это я знаю, как бывший зам по науке Валентина Алексеевича Фролова, бывшего начальника нашего «ЖД на ЧР». Но тогда моя кооперативная квартира общей площадью тридцать пять квадратных метров стоила пять тысяч рублей. А сейчас стоит восемьдесят тысяч долларов. Соображаешь?

— Да! — твёрдо ответила Эмилия и нетвёрдо добавила: — Нет…

— Займёмся арифметикой! — предложил Влекомов. — За прошлую стоимость нашего «Жёлтого дома» можно было построить четыреста однокомнатных кооперативных квартир. За его нынешнюю продажную — ох, продажную! — стоимость — менее сорока! Усекла?

— А что это так? — обиделась Эмилия. — Что ж ваше предприятие так продешевило?

— Ты сама как думаешь? — поинтересовался Влекомов.

— Что мне думать! Это вы должны были думать! — гордо ответила Эмилия. — А на сколько зарплат вам хватит этих миллионов?

— Раскатала губу! — усмехнулся экс-супруг. — Эти деньги не наши. И здание не наше. — Он вздохнул. — Оно принадлежит нашим московским хозяевам, которых мы, рядовые сотрудники, толком и не знаем. Это вроде АО «Росэлектроника» и государство, отдавшее свою долю акции в управление той же «Росэлектронике». Мы же теперь открытое акционерное общество — ОАО. Только в свободной продаже наших акций нет — враги, чего доброго, скупят. И ещё такая схема позволяет государству не заботиться о финансировании ЦНИИ «Фотон» и ему подобных. Выживут — слава богу! Подохнут — тем более! А между прочим, великих государств без собственной электроники не бывает!

— Россия всегда была и будет великим государством! — неожиданно и гордо изрекла Эмилия.

Влекомов, приоткрыв рот и склонив головку набок, разглядывал её. Она продолжала накрывать на стол. Этот рефлекс автоматически включался у неё при появлении экс-супруга.

«Моя выучка!» — с гордостью, практически не отличимой от самомнения, подумал он. Но оставить последнее слово за ней было выше его сил.

— Да кто стал бы с нами разговаривать, если бы не оборонные заначки, сделанные Советским Союзом! — пылко воскликнул он.

Эмилия промолчала — пылкость Влекомова её настораживала ещё с супружеских времён.

— Ждут, пока оружие подгниёт, а население подвымрет — тогда и возьмутся за разделку туши! — провоцировал он.

— Ты водку будешь или коньяк? — заботливо поинтересовалась Эмилия.

— Всё равно! То же, что и ты! — заглотил он наживку.

Глобальный вопрос был закрыт ввиду неотложных дел.

Только во втором тайме — после оприходования первой половины бутылки — Эмилия рискнула поинтересоваться:

— А тебя теперь куда денут?

— На главную площадку, на Тореза, напротив Сосновки, — буркнул Влекомов. — Ближе к руководству!

— Это плохо? — удивилась она.

— А то! — усмехнулся он. — От близости к руководству выигрывают только подхалимы и секретарши. Ты же знаешь!

До их знакомства Эмилия была секретарём главного конструктора одного из филиалов известного не только в подводных кругах КБ «Рубин». А в милицию пошла через год совместного проживания с Влекомовым. С заявлением — но не жалобным, а о приёме на работу.