Елена Тюрина - Заговор Высокомерных [Publisher: SelfPub]

– Так, а что там с Каплиным? – поинтересовался сопровождавший Дарью сотрудник СИЗО у грымзы-следователя.

Та покосилась на обвиняемую, но все же ответила.

– Да инсульт у матери, вроде. Она в больницу попала в тяжелом состоянии. Сейчас, говорят, уже чуть лучше. Но там лекарства нужны, и сиделка. А денег, естественно, нет. Короче, Лев сам с ней сидит теперь. Денег назанимал. Не представляю, как будет отдавать. Ну и, сам понимаешь, какая тут работа. Взял отпуск за свой счет.

– Мда… Бедный Лев Гаврилович. Это ж надо, такое навалилось! – покачал головой парень. – Ладно, мы поехали.

Лисневская мысленно благодарила любопытного и общительного молодого человека, которому оказалось не все равно, что случилось у следователя. Сама она едва дотерпела до того момента, когда за ее спиной закрылась дверь камеры. Как только это случилось, она тут же бросилась к Махе.

– Маш, дай, пожалуйста, телефон! Очень нужно позвонить!

– Чего? Нет, – отрезала та.

– Ну, прошу тебя! Очень-очень надо!

– Сказала же – нет. Если узнают про телефон, мне хана.

– Машенькаааа, – протянула почти со слезами в голосе Дарья. – Дело жизни и смерти! Все, что хочешь из косметики, подарю.

Маха думала примерно минуту, а потом нехотя полезла в свой тайник.

– Звони, только быстро.

Номер Каплина был недоступен. Просто напасть какая-то! Дарья быстро сориентировалась и набрала Лалина. Благо тот практически всегда поднимает трубку.

– Олеженька, это я. Нужна твоя помощь. У Каплина, моего следователя, большие проблемы. Мать тяжело больна. Нужны деньги на лекарства и сиделку. Займи мне, я потом со своей карты тебе переведу или скажу пароль – сам снимешь. Только чтоб он ни в коем случае не узнал, что это от меня!

– Блин, Даша, как ты себе это представляешь! И где ты взяла телефон? – прозвучало в ответ.

– Лалин, мало времени! Пообещай, что сделаешь, как я прошу! Пожалуйста! Если он не вернется, я тут не смогу, погибну…

Дарья говорила вполне искренне. Скорее всего, ее переведут в обычную камеру, а что с ней там будет – вряд ли кого-то волнует.

Она судорожно пыталась сообразить, какие еще привести аргументы, чтобы его убедить, но в этот момент с жутким лязгом распахнулась дверь камеры.

– Лисневская, откуда телефон? – грозным тоном спросила Зинаида Ивановна.

– Это мой… У меня был… – Дарья в спешке не сразу нащупала клавишу отбоя.

– Давай сюда. Ты у меня за это в карцер пойдешь!

Дарья перевела виноватый взгляд на сокамерницу. Та глядела зло и возмущенно, но молчала.

Все вещи Лисневской тщательно обыскали на предмет еще каких-нибудь запрещенных предметов. Заодно перетрясли и нехитрые пожитки Махи.

Слова о карцере оказались не пустой угрозой. Дарью тут же перевели в это маленькое полутемное помещение. Да уж… Она не просто проведет восьмое марта в тюрьме. Она проведет праздник в жуткой темнице, рискуя застудить почки или заработать бронхит.

«Тюрьма в тюрьме», как сами заключенные часто называют карцер, разительно отличалась от ее камеры. Это была холодная комната с привинченными к бетонному полу столом, стулом и койкой. Освещала пространство одна электрическая лампочка слабой мощности, находившаяся над дверью и защищенная металлической сеткой.

Как ей успела пояснить Маха, подобревшая после того, как получила в подарок набор дорогой французской косметики Гарлен, по закону в карцере не могут держать дольше пятнадцати суток. Но закон этот не всегда соблюдается, так что тут как повезет. Кроме того, для заключенных в карцер запрещены свидания, передачи, чтение книг и журналов, а прогулки хоть и есть, но крайне короткие.

Хранение и использование запрещенного средства связи являлось серьезным нарушением внутреннего распорядка пенитенциарного учреждения. Но учитывая то, что Лисневская была уличена в подобном впервые и за все время пребывания в СИЗО не получила ни одного нарекания, ей предстояло пробыть в карцере всего неделю.

Всего неделю… Целую неделю! Полное отсутствие связи с внешним миром повергало в отчаяние. За это время она не сможет узнать ничего о Каплине, не сможет связаться с Олегом. Разрешены лишь встречи с адвокатом, но как раз его она видеть не хотела.

Если верить ощущениям, здесь было не больше пятнадцати градусов тепла. А ночью температура еще опустится. И никакой вентиляции, поэтому в камере стоял отвратительный запах.

Дарья натянула рукава теплого свитера почти до самых кончиков пальцев и прижалась лбом к шершавой холодной стене. Вот так живешь, добиваешься чего-то, а потом случается беда, и ты узнаешь, что в целом мире у тебя нет никого, кто поможет, поддержит и никогда не бросит… Давно накопившиеся и постоянно сдерживаемые эмоции, наконец, вырвались наружу. Она плакала от отчаянья, бессилия и усталости. Осела на грязный пол, вся сжалась, словно продрогший воробей на ветке. А за что бороться? И нужно ли? Сейчас казалось, что уже не за что и не нужно.

– Тебе, что, Лисневская звонила? – как только Олег закончил разговор, спросила Мила.

Она сидела за компьютером и делала вид, что очень сосредоточена на чтении какой-то статьи. Но не пропустила ни одного слова из беседы мужа с Дарьей.

– Ага, представляешь, у следователя этого, Каплина, заболела мать. Кажется, что-то очень серьезное. Ей нужен уход. Дашка просит, чтоб мы ей денег заняли и помогли ему, наняли сиделку.

– Вот как, – Мила вскинула брови. – Какой неожиданный приступ щедрости… Конечно, Каплин там один нормальный следователь. Без него Лисневскую быстренько на зону отправят. Слушай, а я кое-что придумала!

Она даже подскочила от избытка чувств.

– У меня одна знакомая есть… Помнишь, из общаги? Она нуждается в деньгах, а тут как раз подработка! Если Лисневская готова платить сиделке матери Каплина, то какая разница, кто это будет? Тем более, этот человек точно порядочный.

– Вера? Ну, предложи ей. Отличная идея. Хотя согласится ли она? Работа тяжелая.

– Не тяжелее, чем двенадцать часов на ногах стоять в рыбном отделе. Она же будет в квартире Льва Гавриловича. Значит и сына сможет с собой брать. Он у нее мальчик тихий, больной женщине не помешает. Там же не одна комната…

– Тогда позвони этой Вере, спроси.

– Сейчас. А как на это Каплин отреагирует? Вот в чем вопрос, – задумалась Мила. – Сдается мне, что денежную помощь он не примет, тем более от Лисневской. Ничего, что-нибудь придумаем…

Глава

XX

Предлог, чтобы позвонить Каплину, Миле долго придумывать не пришлось.

– Ты ведь должна поблагодарить его за помощь с этим фондом? Вот и повод, – посоветовала она Вере.

– Ты меня так выручаешь! – вздохнула та. – Даже не представляешь, как я тебе благодарна. В магазине массовые увольнения. Отделы объединяют. Соответственно, сотрудников нужно будет меньше. Боюсь, что попаду под сокращение. Руководству уже надоели мои постоянные больничные и отгулы. А на новую работу устроиться с маленьким ребенком ой как трудно.