Ольга Карпович - Стамбульский реванш [litres]

Место, куда Джан привез ее, оказалось и в самом деле очень красивым. Расположенная на северо-западе Турции провинция Болу представляла собой природный райский уголок. Горные склоны, поросшие лесом. Осенняя листва, отливающая под солнцем рыжим и золотым, а стоит налететь ветру, вдруг устраивающая дивный танец, опадая на землю. Небольшое вытянутое между горных отрогов озеро, в чистой воде которого отражалось поселение, располагавшееся на противоположном берегу, – белые домики, черепичные крыши.

Оставив сумки с вещами в маленькой гостинице, Джан и Виктория двинулись дальше в горы, в поисках уединенного места для пикника. Выбрать было трудно, за каждым поворотом, казалось, скрывалась местность еще более живописная. В конце концов они все же припарковали машину на расчищенной площадке у горной дороги, а дальше пошли пешком. И вскоре выбрали полянку, окруженную золотящимися под солнцем деревьями, с которой открывался чудесный вид на обрывистый склон и лежавшее внизу синее озеро.

Дождавшись подходящего момента, когда Джан, разомлев от вкусной еды и царившей кругом безмятежности, растянулся на циновке, Виктория решила попробовать осторожно выпытать у него то, что ее тревожило.

– Послушай, я много думала о том, что ты вчера мне рассказал… – начала она. – А давно он употребляет?

– Ммм… – сонно протянул Джан. – Кто?

– Альтан. Твой брат.

Джан переменился в лице и резко, будто и не задремывал только что, подскочил с земли.

– Я что, не могу и нескольких часов провести, не вспоминая о нем? Я привез тебя сюда, чтобы побыть вдвоем. Но это бесполезно, теперь я вижу. Он всегда будет стоять между нами.

– Да что ты опять заводишься? – возмутилась Виктория. – Мы же договорились вчера, что попробуем что-то сделать вместе. И я пытаюсь понять…

– А я пытаюсь понять, как тебе хватает наглости! – рявкнул Джан и внезапно бросился на нее.

Виктории вдруг стало страшно. Одно дело было давать Джану отпор в городской квартире, где по соседству находилось множество людей и в любой момент можно было вызвать полицию. Но здесь, в этих пустынных, диких местах никто не придет ей на помощь.

Виктория отшатнулась, и кулак Джана, уже занесенный над ней, врезался в поросший мхом камень. Он взвыл от боли и, кажется, распалился еще сильнее.

– Джан, ты не в себе! – выкрикнула Виктория и, ускользнув от его рук, бросилась прочь. – Опомнись!

Очевидно, она недооценила глубину эмоций, которые вызывал в ее муже родной брат. Теперь стало ясно, что порой самое невинное упоминание о нем может пробудить к жизни чудовище. Позже Джан будет каяться, исступленно целовать ее и не верить, что оказался способен на такое. Но сейчас он не контролировал себя, и нужно было спасаться.

Виктория забежала за выступ скалы и притаилась, присев за густыми кустами. Ей было видно, как Джан выскочил из-за каменной глыбы вслед за ней и замер, озираясь по сторонам. Взгляд его был темным, тяжелым – взгляд хищника, почуявшего жертву.

«Что делать?» – лихорадочно соображала Виктория. Бежать к дороге? Но это далеко, она не дойдет туда пешком. Прятаться и ждать, когда Джан успокоится? Но кто знает, сколько на это потребуется времени? Может, попытаться добраться до машины и запереться в ней? Если стащить ключи из корзины для пикника, Джан не сможет добраться до нее снаружи, второго комплекта у него с собой нет.

– Что, думала обвести меня вокруг пальца и у меня за спиной крутить роман с моим же братом? – ревел Джан, рыская вокруг. – Сколько раз ты с ним встречалась после нашей свадьбы? Признавайся!

Приняв решение, Виктория дождалась, пока Джан отойдет подальше и тихонько выскользнула из кустов, на всякий случай прихватив с собой тяжелую толстую палку. Она надеялась, что отбиваться ей не придется, и все-таки запастись оружием стоило.

Под ногой треснула сухая ветка, Джан повел головой и заметил Викторию.

– Ах вот ты где? – рявкнул он. – Ну что же ты, родная, иди к любящему мужу!

Виктория, собрав все силы, бросилась в ту сторону, где остались их вещи. Добраться туда по той же тропе у нее не вышло бы, этот путь отрезал догонявший ее Джан. И она решила попробовать обойти с другой стороны – там, где узкая дорожка вилась по самому краю серпантина.

Одной рукой держась за шероховатый, поросший ползучими растениями каменный склон, Виктория, задыхаясь, пробиралась над пропастью. Бежать здесь, конечно, не получалось, и вскоре Джан настиг ее. Перехватил, притиснул к горному уступу.

– А ведь я полюбил тебя, – простонал он, заглядывая ей в лицо. – По-настоящему полюбил. А ты…

– Милый, ну что ты, – вложив в дрожащий голос всю нежность, обратилась к нему Виктория, как к развоевавшемуся ребенку.

Вот так, усыпить его бдительность, а потом… Джан обхватил руками ее шею – то ли страстно обнимая, то ли пытаясь задушить. По красному лицу его струился пот, взмокшие волосы прилипли к вискам.

У Виктории потемнело перед глазами, в воздухе заплясали «мухи», зазвенело в ушах.

– Отпусти меня, любимый, – прохрипела она, чувствуя, что еще немного – и потеряет сознание. – И все будет хорошо, у нас все будет хорошо.

Джан недоверчиво глянул на нее, но ослабил хватку. И Виктория, воспользовавшись долей секунды, замахнулась и изо всех сил ударила его палкой по виску. На это усилие ушли последние остатки воздуха, что еще были у нее в легких. Она успела услышать только сдавленный хрип Джана, ощутить грохот сорвавшихся в пропасть камней, а затем все померкло.

Приходила в себя Виктория медленно. Поначалу не могла понять, почему ей так холодно и все тело ноет, словно после тяжелой тренировки в спортзале. Приоткрыла глаза, увидела качающуюся перед лицом травинку. Ощупала пальцами ссадину на щеке.

Потом, обнаружив, что лежит на самом краю вьющейся по горному склону тропинки и нога ее свисает над пропастью, откатилась в сторону. Опираясь руками о камни, села, огляделась вокруг. Начинало темнеть, вокруг уже сгущались серые зимние сумерки. Джана нигде не было, лишь на шипах ползущей по уходящему отвесно вниз склону горной колючки болтался его полосатый шарф.

– Значит, вы утверждаете, что потеряли сознание?

Стамбульский следователь смотрел на нее, не мигая. Лицо у него было немолодое, усталое, изборожденное длинными глубокими морщинами. Но глаза, темные, цепкие, горели огнем.

– Я… Да, я, видимо, упала в обморок. По крайней мере, я ничего не помню…

Допрос, начавшийся в два пополуночи, продолжался уже несколько часов. В висках у Виктории гудело, голова тяжело клонилась на грудь. Больше всего ей сейчас хотелось упасть куда-нибудь – хоть на плиточный пол участка – и уснуть. Она несколько раз набирала номер своего адвоката, но та не отвечала. Должно быть, спала, вырубив телефон.