Марина Серова - Хирург дьявола [litres]

– Серьезно? – обрадовался Кирьянов. – Возьмешься?

– Я помогу, Вов, – ответила я. – Дай ему мой номер телефона и невзначай оброни, что, мол, частный сыщик Татьяна Иванова и не такие узелки распутывала.

– Ты ж моя хорошая, – улыбнулся Кирьянов. – Спасибо тебе, Тань. Нет, спасибище! С меня ящик «Боржоми». Нет, два!

В понедельник мне никто не позвонил. Я решила, что Вова смог справиться и без меня. Что ж, значит, отдыхаем.

Уже наступил вторник, и была половина первого ночи, когда я поняла, что на экране телефона «висят» два пропущенных вызова. Кто-то, кого я не знаю, пытался дозвониться до меня в тот момент, когда я делала вечерний заплыв в собственной ванной комнате.

Решив, что час ночи наступит только через тридцать минут, а со времени последнего звонка прошло не более пятнадцати, я решила срочно задать подполковнику пару вопросов.

На звонок Кирьянов ответил не сразу.

– Вова, – начала я как можно спокойнее, – не подскажешь, а твой скромный свидетель взял-таки мой номер телефона?

– Ты на часы смотрела? – поинтересовался Вова. – Я спал, между прочим.

– И я бы не стала тебе названивать, если бы твои жена и дети были дома. Но сейчас ты один.

– Все-то ты замечаешь, Татьяна, – вздохнул Кирьянов. – А чего хотела-то?

Я представила выражение его лица. О, он прекрасно понимал, что мне от него нужно.

– Мне сейчас дважды звонили с незнакомого номера, – пояснила я. – Судя по тому, что ты в выходные пытался склонить меня к сотрудничеству, а я опрометчиво согласилась, то, похоже, Колесников все же решил воспользоваться моими услугами. Я права?

– Подожди, – попросил Кирьянов. – Ты так все сложно объяснила.

– Чей звонок я пропустила? – прямо спросила я. – Не того ли мужика, который всего боится? Твой свидетель? Нет, не он?

– Он что, сейчас тебе позвонил? – уточнил Кирьянов. – Вот собака, а! Я же ему сказал, чтобы он завтра с тобой связался.

Голова сразу же заработала. Если незнакомый мне человек пытается связаться со мной ночью, значит, дело действительно неотложное?

Телефон завибрировал. Я взглянула на экран. На наш с Кирьяновым разговор наложился входящий вызов.

– Он опять пытается позвонить. Спи пока, – попрощалась я с Кирьяновым. – Я тебе через час перезвоню и расскажу, что удалось узнать.

Я провела пальцем по экрану, обрывая связь с подполковником.

– Алло? – прозвучал в трубке мужской голос. – Татьяна? Простите, я поздно, знаю. Еще раз простите, пожалуйста. Мне ваш телефон дал подполковник Кирьянов.

– Я так и подумала. Здравствуйте.

– Главное, что вы ответили. Вы скажите, когда перезвонить, и я перезвоню.

– Если что-то срочное, что не дает вам спокойно лечь спать, то можно и поговорить.

Его речь то и дело прерывалась извинениями, а в голосе слышалась тревога. И как бы я ни была на него зла, я уже понимала, что сделал он это неспроста. Мужчина нервничал, с трудом справлялся с эмоциями, хоть и старался. Ему явно нужна была помощь.

– Меня зовут Сергей Колесников, – наконец представился он. – Моего друга Андрея Слепнева убили несколько дней назад. И теперь мне чертовски страшно.

Я успокоила его ровно до такого состояния, в котором он мог бы продержаться до утра. Разговор все равно не клеился. Утром я позвонила ему сама. Мы договорились встретиться, он назвал адрес и время. Но до этого я непременно хотела выцарапать у Кирьянова кое-какие сведения о Колесникове и Слепневе.

– Я не думал, что он докопается до тебя ночью, – покаялся Кирьянов. – Если честно, я и не предполагал, что он настолько… нетерпелив. Тань, ну правда.

– Может, попутал день и ночь, – предположила я.

– Такой может, – ответил Кирьянов. – Тут мои ребята нашли кое-что в ноутбуке Слепнева. Думаю, сейчас ты перестанешь злиться. Оказывается, он и Колесников двадцать лет назад работали в Лондоне в какой-то больнице. И совсем недавно Слепнев снова попытался туда вернуться. В его почтовом ящике сохранилась переписка с неким Майком Строуби. Слепнев спрашивал у него про возможность своего переезда в Англию. Строуби ответил ему, что будет рад его видеть. Слепнев попытался выяснить подробности про оформление визы и прочих разрешительных документов. И вот тут Строуби повел себя очень интересно. Он ответил Слепневу коротким сообщением. Что-то типа того, что не только он будет рад видеть его в Лондоне, потому что за Слепневым числится долг, который непременно нужно будет вернуть. Какие-то старые знакомые уже ждут его изо всех сил.

– Как давно случилась эта переписка?

– Последнее письмо Слепнев получил за два дня до убийства.

– Ты хочешь сказать, что переписка и убийство Слепнева как-то связаны? – спросила я. – Отметать ничего нельзя, а такие совпадения – тем более.

– Все может быть, – согласился Кирьянов. – Но я не закончил. Есть у меня один сотрудник. Перевелся недавно. Молодой парень, старлей и весьма увлеченный всякими хакерскими прибамбасами человек. Я ему подсунул ноутбук убитого, изъятый из его рабочего кабинета. Мой помощник-то и обнаружил, что Слепнев никогда не переписывался с Майком Строуби.

– В смысле? – не поняла я.

– Почту Слепнева вскрыл другой человек. И общался от его имени.

– Да ну, бред какой-то, Вов.

– Убитый практически не пользовался своим электронным почтовым ящиком. Давным-давно его забросил. Ему хватало общения по телефону и служебной почты, доступ к которой был у его секретаря. Во всяком случае, так говорят те, кого мы успели опросить. Слепнев очень плохо разбирался в таких вещах и не скрывал этого от окружающих.

– Как давно он перестал использовать электронную почту?

– Последнее время он получал только рекламные письма по рассылке с сайтов автомобилистов или с форумов, где дают медицинские консультации. Видимо, он просто не отписался от всей поступающей на почту ерунды. И ни с кем не вел переписку. Однако с этим самым Майком Строуби он все же заговорил, причем написал ему первым.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – поинтересовался Кирьянов.

– Как твой сотрудник узнал, что на входящие письма отвечал не Слепнев, а кто-то другой?

– Легко, – хмыкнул Кирьянов. – Убитый бегло разговаривал на английском, но всякий раз, когда нужно было перевести какой-то текст, обращался за помощью к секретарю или ассистенту. Он совершенно не умел писать на английском и плохо переводил тексты. Но на слух все воспринимал блестяще.

– Знакомо, – заметила я. – Прямо моя история. Говорить на английском могу, слова складываю в предложения, поддержу диалог, но если попросить составить письмо, то я сяду в лужу.

– Вот. Письма Слепнева были очень грамотно написаны. Он бы так не смог.

– Слушай, Вов, а не мог он просить кого-то отвечать от своего имени, а сам при этом стоять рядом? Почему ты решил, что он вообще не был в курсе этой переписки?