Людмила Грицай - Дыхание мегаполиса

Владимиров слушал свою собеседницу внимательно. Он догадался, что с этой женщиной нужно разговаривать на ее языке.

— Простите, но если вы склоняетесь к фатализму, то почему же сами участвуете в подготовке убийства? Оставили бы все, как есть. Я более чем уверен, что тогда бы ваш бывший муж был жив и его новая супруга тоже. Пусть его бы наказала судьба как-то иначе. Но все решили вы, просто сев за руль того автомобиля. Кстати, а как вы организовали проблему с подпиленными периллами?

Собеседница майора вновь усмехнулась.

— Это вообще не проблема. Чурки эти, что на мосту работали, за деньги были готовы подпилить, что угодно. Только покажи где, да заплати.

— Так просто, — откликнулся Владимиров. — А вы говорите — судьба!

Виталина бросила на Владимирова внимательный, но спокойный взгляд.

— Нет, я считаю, что имела право сделать то, что сделала. Но и меня судьба наказала. Знаете, есть такой закон всемирного воздаяния. Я в него верю. То есть в Бога не верю, что мне этот Бог с его церквами и молитвами. Так вот по этому закону я должна была узнать, что мой бывший муженек решил снова в ЗАГС сходить, я ему отомстила за все и, в первую очередь, за то, что использовал меня как пешку в своей игре. Да, он от нашего брака особенно не обогатился, но имя мое потрепал бессовестно. Вот его и настиг закон всемирного воздаяния. А для меня это воздаяние сейчас наступило, когда уже вы меня поймали.

— Виталина Сергеевна, вы не зверь, чтобы вас ловить. И не согласен я с вами. Невесту вашего мужа и его самого убил не слепой закон, а убили его вы, за что и будете нести ответственность. Я же могу вам предложить написать чистосердечное признание в содеянном.

Виталина вдруг схватила со стола свои сигареты, мгновенно щелкнула зажигалкой и сделала крепкую затяжку, а когда выдохнула, то наполнила небольшой кабинет едким неприятным дымом.

— Ничего писать я для вас не собираюсь. Факт участия своего подтверждаю. Адвокатов себе хороших найду. А с вами мне говорить уже не о чем, товарищ следователь.

— Воля ваша, — отозвался Владимиров.

Владимиров оформил все документы надлежащим образом. Впрочем, как всегда завершая предварительное следствие с неплохим результатом, он не чувствовал того удовлетворения, которое часто возникает у опытного охотника, которому удалось поймать свою жертву. Майор понимал, что просто выполнил свою работу, постаравшись отделить «зерна» от «плевел».

Хотя результаты их с Егором деятельности были оценены. Начальник высказал устную благодарность на совещании, доброжелатели и недоброжелатели среди коллег тоже повели себя ожидаемо, потерпевшие, узнав о результатах следствия, сквозь нескрываемое горе также обозначили свою признательность.

Позже Владимиров узнал, что и второе из открытых им дел о мошенничестве в отношении Славинского дошло до суда. Иски в суд подали трое из пяти жен афериста. Не стала связываться с этой волокитой первая по счету жена, видимо, посчитав для себя эту затею излишней, и пятая жена, у которой были куда более серьезные проблемы. Суд в итоге обязал выплатить каждой из жен определенную часть суммы, полученную от реализации имущества мошенника. Крупная компенсация морального и материального ущерба полагалась второй супруге покойного — той самой несчастной Елене Викторовне Славинской.

Но сам Владимиров практически не интересовался окончательным судебным решением по открытым им делам. В течение трех последующих месяцев все его мысли и дела были сосредоточены вокруг сына.

После того летнего похода Степка вернулся в необыкновенно приподнятом настроении. Он буквально летал по дому, строя грандиозные планы на будущее. Однако Владимиров понял, что его сын все-таки нарушил данное ему обещание. Степка избегал смотреть отцу в глаза, как бы боясь признаться в том, что переступил ту самую запретную черту и его опьянение жизнью связано в первую очередь с опьянением физической близостью с любимой им Ксенией. Впрочем, Владимиров не обращался к своему возмужавшему отпрыску ни с расспросами, ни с укорами. Он молча переживал за сына, но все-таки надеялся на лучшее.

Беда пришла в их семью неожиданно. Майор узнал о случившимся от жены, которая в самый горячий рабочий час позвонила ему.

— Степа в больнице, переломы, ушибы, но жив, сейчас должна быть срочная операция. Приезжай скорее! — услышал майор какой-то незнакомый стальной голос жены.

Владимиров мгновенно бросил все дела, быстро объяснил свою отлучку начальству и бросился по указанному адресу. Через сорок минут он стоял уже на пятом этаже хирургического отделения детской больницы около чрезвычайно взволнованной жены. Надя не плакала, но немного заикаясь от переживаний, пыталась рассказать ему о том, что произошло со Степаном.

А произошло следующее. После шести уроков в школе сын отправился в спортивную школу, там, в раздевалке, он встретился с Ксюшей. Девушка не ответила на его привычное нежное приветствие, а отвела в сторону и спокойно сообщила, что на следующей неделе уезжает на подмосковную базу знаменитого тренера по художественной гимнастике. Приглашение в юниорскую команду олимпийского резерва она получила еще месяц назад, но решила пока никому об этом не сообщать. Теперь обучаться в школе она будет там же, домой приезжать редко, а со Степаном они расстаются в виду того, что спорт теперь занял все пространство ее жизни. На все протесты юноши и обещания ждать, стремление общаться с помощью мессанджеров, готовность приезжать на выходные на свидания Ксюша отвечала категорично. Она отвергала возможность такого общения. Отвергала жестко и прямолинейно. На прощание она потрепала Степана по плечу и пожелала ему всего хорошего.

По всей видимости, Степка был просто раздавлен таким сообщением от своей возлюбленной. И принял решение, которое могло стоить ему жизни. Он поднялся на четвертый этаж школы, подошел к лестнице, ведущий на чердак, вышел на крышу и бросился вниз на зияющий своей чернотой асфальт.

Его спас штырь от кондиционера, который торчал на уровне второго этажа, юноша зацепился за него одеждой, проколов себе низ живота, но все-таки именно этот штырь и смягчил падение.

К лежащему на асфальте Степану тут же подбежали люди, вызвали скорую, нашли руководителя его секции, который, разобравшись в произошедшем, позвонил Наде.

Теперь врачи, осмотрев Степана, повезли его на срочную операцию. Было необходимо зашить повреждения, которые нанес тот самый острый штырь.

Владимиров слушал свою жену, пытаясь сохранить внешнее спокойствие. Но сам он прекрасно понимал, что сегодня мог потерять сына. И эта мысль пронзила его глубочайшей внутренней болью. Он обнимал жену, говорил ей, что все самое страшное уже позади, что врачи обязательно помогут Степке, что потом они найдут нужные слова и приведут сына в порядок.