Джон Гришэм - Расплата

В рождественский вечер ее с племянником и племянницей тепло приветствовал менеджер и после бокала шампанского подтвердил заказ на девятичасовой ужин. Они разошлись по комнатам, чтобы привести себя в порядок.

За коктейлем Флорри озвучила основные правила их пребывания в Новом Орлеане: в следующие четыре дня не обсуждать ни одного из их родителей. Джоэл и Стелла с готовностью согласились. Флорри выспросила у консьержки, что происходит в городе. Оказалось, им найдется, чем заняться: здесь открылся новый джаз-клуб, шла новая бродвейская постановка, появились отличные рестораны. В общем, можно было гулять по кварталу, восхищаться французским антиквариатом на Ройал-стрит, глядеть уличные представления на Джексон-сквер, пить кофе и заедать пончиками в одном из уютных кафе в переулке, бездельничать, катаясь на речном трамвайчике вдоль дамбы, в городе всегда находилось что-нибудь новенькое.

Разумеется, будут долгие обеды в особняке на Чартрез-стрит, где их ждет мисс Твила, подруга Флорри по годам жизни в Мемфисе. Она такая же поэтесса, как Флорри – пишет много, публикует мало. Но в отличие от Флорри удачно вышла замуж. Ее муж умер молодым, и Твила стала богатой вдовой из тех, кто предпочитает общество женщин, а не мужчин. Из Мемфиса она уехала примерно в то же время, что и подруга, и построила этот красный особняк.

Они ужинали в изящном зале ресторана среди нарядно одетых и празднично настроенных людей. Официанты в белых куртках разносили тарелки с сырыми устрицами и разливали холодный, как лед, «Сансер». Вино сделало свое дело – они развеселились и много смеялись, подшучивая над посетителями. Флорри сообщила, что продлила заказ отеля на целую неделю. И если Стелла и Джоэл захотят, то могут встретить Новый год буйным танцем в гостиничном бальном зале. [3] Сансер (Sancerre) – французское вино из сорта «Совиньон блан».

Округ Форд находился от них далеко.

В пять часов утра в понедельник 6 января 1947 года Эрни Доудл покинул свой домик-пенал в Лоутауне и направился к принадлежавшему компании «Иллинойс сентрал» полотну железной дороги. Температура воздуха была около 30 градусов по Фаренгейту – по сезону, если верить висевшему в кухне календарю. Погода, особенно в разгар зимы, составляла важную составляющую его работы. [4] Примерно 0° по Цельсию.

Поднялся северо-западный ветер, и когда через двадцать минут Эрни приблизился к зданию суда, его руки и ноги заледенели. Он остановился и, как частенько делал, залюбовался величественным фасадом самого большого в округе здания, ощутив гордость. Его обязанностью было согревать этот дом, чем он занимался пятнадцать лет, и со своей работой справлялся хорошо.

На сей раз день выдался необычный. Вскоре начнется самый важный на его памяти процесс, и зал на втором этаже будет заполнен людьми. Эрни открыл служебную дверь в северной стороне здания, запер за собой, включил свет и стал спускаться по лестнице в подвал. В бойлерной, следуя зимнему распорядку, проверил четыре горелки, из которых на выходные оставил зажженной только одну. Она разогревала систему примерно до сорока градусов – вполне достаточной температуры, чтобы не разморозить трубы. Затем посмотрел на шкалы приборов на двух резервуарах с топливом, каждый на четыреста галлонов. В преддверии суда Эрни наполнил их в прошлую пятницу. Открыл заслонку и заглянул в вытяжную трубу. И только убедившись, что система в порядке, включил остальные три горелки и стал ждать, когда поднимется температура в расположенном над ними нагревательном котле. [5] Примерно 4° по Цельсию.

А тем временем соорудил из трех коробок из-под лимонада стол и, не переставая следить за приборами, начал есть испеченное накануне вечером женой холодное печенье. Этим столом Эрни часто пользовался для завтрака и для обеда. А если дел было мало, они с вахтером Пенродом ставили на него шахматную доску и играли партию-другую. Эрни налил из старого термоса черный кофе и, потягивая напиток, размышлял о мистере Бэннинге. Он не был с ним знаком, но один из племянников Эрни жил на ферме Бэннинга и работал на его полях. В прошедшие годы, даже десятилетия соплеменники Эрни были сельскохозяйственными рабочими, и многие похоронены рядом с поместьем Бэннинга. Эрни считал, что ему повезло, потому что не пришлось копаться в земле. Живет в городе и работа куда лучше, чем собирать хлопок.

Убийство Декстера Белла потрясло Эрни, как большинство чернокожих в округе Форд. После того, как это случилось, сложилось мнение, что столь влиятельного человека, как Пит Бэннинг, судить не станут. Если бы он убил черного, его бы даже не арестовали. Вот когда черный расправляется с черным, требуют правосудия, и только белые. Такие понятия, как мотив, положение в обществе, состояние опьянения и криминальное прошлое, принимаются во внимание, однако преобладающим фактором является то, на кого работает обвиняемый. Если хозяин нормальный, можно отделаться несколькими месяцами в окружной тюрьме. Если нет, существует вероятность, что тебя пристегнут к электрическому стулу.

Но даже теперь, когда стало ясно, что Пит Бэннинг предстанет перед равными себе присяжными, никто, по крайней мере в Лоутауне, не верил, что он понесет наказание. Бэннинг богат и может нанять опытных адвокатов. С деньгами не сложно подкупить присяжных и надавить на судью. Белые знают, как употребить деньги, чтобы добиваться всего, чего хотят.

Особый интерес у Эрни вызывал факт, что ни один черный не фигурировал в деле и ни на кого из них не повесят вину. Не искали чернокожих козлов отпущения. Обычно после убийства белого возникает круг подозреваемых черных. На сей раз ничего подобного – говорилось лишь о сваре двух белых, – и Эрни хотел быть свидетелем того, что произойдет на процессе. Как и остальных, его интересовало, почему Бэннинг это сделал. И он не сомневался, что здесь замешана женщина.

Эрни доел печенье и посмотрел на циферблаты. Пар скоро можно пускать в трубы. Когда температура поднялась до 175 градусов, Эрни медленно потянул за рычаги и дал пару свободу. Тот потек по трубам к радиаторам в каждом помещении суда. Глядя на приборы, Эрни подкрутил регуляторы горелок и, довольный, поднялся по служебной лестнице на второй этаж и вошел в зал суда через дверь рядом с местом присяжных. В зале было холодно и темно. Он включил одну лампу. Остальные подождут до семи часов утра. И направился через барьер вдоль скамей к стене, где клокотал, оживая, черный чугунный радиатор. Снизу в него рвался пар, посылая в воздух первую волну тепла. Эрни улыбнулся, гордясь, что обслуживаемая система работает отлично. [6]

Половина седьмого. Учитывая размеры зала суда с потолком высотой тридцать футов и балконом и то, что в замерзшие окна дуло, шести батареям потребуется более часа, чтобы температура поднялась до семидесяти градусов. Основную дверь здания откроют в восемь часов, но Эрни не сомневался, что служащие, завсегдатаи, чиновники и, наверное, кто-нибудь из юристов начнут просачиваться в боковые двери раньше, чтобы не пропустить открытия процесса.