Джон Гришэм - Расплата

– Шериф, кто ваш эксперт по баллистике?

– Его зовут Дэн Крэнуэлл, он работает в Джексоне.

– Считаете, что он достаточно опытен в этом деле?

– Полагаю, что да. Сотрудники правоохранительных органов часто пользуются его услугами.

– Прошу прощения за вопрос, но поскольку эксперта здесь нет, я не могу убедиться в его компетентности. Почему он не явился сюда, чтобы лично изложить присяжным вопрос?

– Спросите об этом мистера Труитта. Я не отвечаю за организацию судебных процессов. – Гридли улыбнулся присяжным, довольный, что те оценили легкость его ответа.

– Понятно. А что за врач выполнял вскрытие?

– Доктор Фред Брайли, тоже из Джексона. К нему обращаются многие шерифы.

– А он почему не здесь и не выступает перед присяжными?

– Думаю, запросил бы очень большой гонорар.

– Значит, расследование, которое вы проводили, можно назвать малобюджетным? Оценка исходя из незначительности преступления?

– Бюджет формируется мистером Труиттом, так что задавайте вопросы ему.

– Не кажется ли вам странным, шериф, что ни один из упомянутых экспертов не явился сюда, чтобы ответить на скрупулезные вопросы защиты?

– Протестую, ваша честь. Данный свидетель не руководит процессом обвинения по этому делу.

– Принимается.

Никс, испытывая удовольствия от своего недолгого пребывания на свидетельском месте, продолжил:

– Дело, на мой взгляд, очевидное, и мистеру Труитту не требуется много экспертов.

– Довольно, шериф, – поморщился Освальд.

– Вы-то сами, шериф, сколько расследовали убийств? – усмехнулся адвокат.

– У меня тут строгая дисциплина, преступлений мало.

– А как насчет убийств?

Гридли понял, что отвечать придется, помялся с ноги на ногу, секунду помедлил и спросил:

– Черных или белых?

– Адвокат раздраженно отвернулся.

– Вы их расследуете по-разному?

– Нет. В Лоутауне случилось три поножовщины, и в Бокс-Хилл повесили черного парня. Кроме этого, обнаружили в реке Джесса Грина, но так и не выяснили, то ли его убили, то ли он сам утонул. Тело сильно разложилось. Таким образом, до сегодняшнего дня всего одно убийство.

– Как долго вы служите шерифом?

– Восьмой год.

– Спасибо, шериф, – произнес Уилбэнкс и вернулся к своему столу.

Судью Освальда буквально трясло от желания закурить. Он стукнул по столу молотком и провозгласил:

– Объявляется перерыв на обед! Продолжим работу в четырнадцать часов.

Покурив и поев сандвичей, Освальд встретился приватно с юристами. Труитт сказал, что больше не имеет свидетелей и, по его ощущениям, вполне доказал обвинение. Судья согласился. Уилбэнкс не нашел ничего возразить и поздравил окружного прокурора с тем, как тот выстроил улики. Что до защиты, до сих пор оставались сомнения, станет ли Бэннинг давать показания. Один день он собирался объясняться с присяжными, на следующий – едва говорил со своим адвокатом. Уилбэнкс считал, что его клиент умственно нестабилен, но заявления о невменяемости не последует. Пит категорически против, да и сроки давно прошли.

– Кто ваш первый свидетель? – спросил судья.

– Майор Рускони, армия США.

– Смысл его показаний?

– Хочу установить факт, что мой клиент, сражаясь на Филиппинах против японцев, был взят в плен и считался погибшим. В мае 1942 года так и написали его родным.

– Не понимаю, Джон, какую связь это имеет с данным преступлением? – удивился Труитт.

– Ожидаемый вопрос. Собираюсь заложить основу для показаний клиента, если он пожелает выступить.

– Да, сомнительно, – поддержал обвинителя судья Освальд. – Вы хотите доказать, что случай во время исполнения вашим клиентом военного долга, когда родные и священник считали его пропавшим без вести или погибшим, его извиняет? Таковы ваши рассуждения?

Труитт неодобрительно покачал головой.

– Больше мне нечего предложить, кроме самого подсудимого, – ответил Уилбэнкс. – Позвольте мне, ваша честь, строить защиту, пусть даже такую шаткую.

– Попытайтесь. А вы, Майлз протестуйте. Я дам ему несколько минут, чтобы проверить, куда это нас заведет, однако к эксперименту отношусь скептически.

– Спасибо, судья, – произнес Уилбэнкс.

Когда после обеденного перерыва присяжные расселись по местам, судья Освальд сообщил им, что выступления со стороны обвинения закончены и слово для вступительной речи имеет защита. Пригласили майора Энтони Рускони, и тот явился при всех регалиях и полном параде. Сам из Нового Орлеана, он обладал узнаваемым выговором и легкой улыбкой. Офицер, воевал на Тихом океане.

После нескольких предварительных вопросов поднялся Майлз Труитт и вежливо начал:

– Ваша честь, с должным уважением к свидетелю, считаю, что его показания не имеют и не будут иметь отношения к фактам и предмету обсуждения по данному делу, и поэтому намерен объявить постоянный протест.

– Принято к сведению. Продолжайте, мистер Уилбэнкс.

Перед войной Рускони находился в Маниле и служил в штабе генерала Дугласа Макартура, командующего Вооруженными силами США на Дальнем Востоке. На следующий день после нападения на Перл-Харбор японцы бомбили американскую военную базу на Филиппинах, и это стало началом войны.

В то время лейтенант Пит Бэннинг служил офицером в двадцать шестом кавалерийском полку, расквартированном в Форт-Стотсенберг рядом с Кларк-Филд в шестидесяти милях к северу от Манилы.

Японцы быстро уничтожили американские воздушные и морские силы и повели наступление пятидесятитысячным, закаленным в боях, хорошо вооруженным контингентом. Американцы и их союзники, филиппинские скауты и регулярная армия, героически сопротивлялись, но японцы сжимали вокруг острова петлю, и у них заканчивалось продовольствие, медикаменты, топливо и боеприпасы. Без поддержки с воздуха, обеспечения с моря, невозможности вырваться из кольца, американцам пришлось отступить на полуостров Батаан, поросший джунглями, выдающийся в Южно-Китайское море недоступный клочок земли.

Рускони оказался красноречив и, видимо, обрадовался возможности рассказать о войне. Майлз Труитт качал головой и пытался встретиться взглядом с судьей, но тот отвернулся. Присяжные завороженно слушали, зрители затаили дыхание.

Осада длилась четыре месяца, и когда американцы сдались намного превосходящим их силам противника, это стало крупнейшим в истории поражением армии США. Однако у людей не было выбора: они голодали, болели и так быстро умирали от истощения, что трупы не успевали хоронить. Солдат косила малярия, лихорадка денге, дизентерия, цинга, авитаминоз и тропические болезни, о которых американские врачи прежде не слышали. Положение с каждым днем становилось все хуже.