Фрауке Шойнеманн - Загадка сбежавшего сейфа

Сегодня утром они тщательно пропылесосили диван, даже помыли его шампунем, и теперь обе ужасно злились, если я даже проходил мимо него. В спальни меня тоже больше не пускали, только на кухню и в коридор. Что за возмутительное бесстыдство! Нет, пора обратиться в лигу защиты животных! В своем родном доме я чувствовал себя ограниченным в правах. И все из-за того, что они ждали гостей. Как я и опасался, к нам в Гамбург должен был приехать брат Вернера со своим ужасным семейством, и теперь квартиру вылизывали до блеска – можно было даже есть с пола! Хотя, разумеется, это просто игра слов, ведь для этого у людей есть тарелки!

А вот теперь я расскажу о самом главном. Когда я стал искать утешения в своей миске, я обнаружил там – не поверите! – готовый кошачий корм. КОНСЕРВЫ!!! Эй, что такое?! Как это понимать?! Я немедленно бросился к Анне в ноги, сердито и жалобно мяукая.

– Уинстон! Что на тебя нашло? Сейчас мне действительно некогда. Ну-ка, встань и ступай на свою подушку!

В ее голосе я не услышал никакого сочувствия. Но я не собирался сдаваться так скоро. Когда речь идет о еде, тут уж не до шуток. Короче, я ударил лапой по джинсам Анны и вонзил когти в нижний край штанины. Теперь я повис на ней как клещ, и когда Анна сделала шаг, она потащила меня за собой.

– Уинстон, ты злой и гадкий кот! Я так волнуюсь! Сейчас приедут гости, а мне еще надо украсить комнаты цветами. Господину профессору важно, чтобы у гостей создалось очень хорошее впечатление от нашей квартиры, это он особенно подчеркнул! Раз ты не можешь мне помочь, тогда хотя бы не мешай и не отвлекай меня от работы.

Она шутит, что ли?! Разумеется, я не могу ей помочь. Каким образом? Цветы, что ли, поставить в вазы? Единственное, что я мог сделать с цветами, это их разодрать, но вряд ли это понравится Анне. Короче, я по-прежнему настаивал на своем: в моей миске должно лежать что-то съедобное, а не эта жуткая коричневая гадость! Поэтому я не отпускал штанину и продолжал мяукать.

Анна тихонько выругалась и крикнула бабушке:

– Мамочка! Ты можешь прийти сюда? Пожалуйста!

Ага. Она вызвала подкрепление. Что ж, пускай. Если уж они захотят меня прогнать, то это у них получится только с применением грубой силы.

Прибежала бабушка, держа в руках нечто похожее на длинную палку с перьями на конце. Интересно, что она делала этой штукой?

– Что случилось?

– Уинстон вцепился мне в ногу, и я не могу от него отделаться. Помоги мне, пожалуйста!

– А что ему нужно?

Анна пожала плечами:

– Понятия не имею. Но ему явно что-то не нравится.

Анна, ты бы постыдилась! Если ты сама этого не поняла, значит, совсем не понимаешь кошек в целом и меня в частности.

Бабушка наклонилась ко мне, и я на всякий случай закрыл глаза, опасаясь, что она начнет меня ругать. Но – о чудо! – вместо этого она ласково погладила меня по голове и проговорила:

– Милый, что случилось? Сварррить тебе что-нибудь вкусненькое?

Благодаря моим познаниям в русском языке я тут же ее понял. Великолепный план! Я сразу отпустил брючину Анны. Все-таки бабушка просто замечательная!

Впрочем, Анну это совершенно не устроило:

– Мамочка, ты же хотела мне помочь! А вместо этого собралась жарить Уинстону колбасу? Сейчас нет для этого времени. Пускай сегодня наш господин кот поживет на консервах!

Нет-нет, о колбасе не было и речи. Лично я удовольствуюсь и куриной печенкой. Главное, чтобы меня не кормили консервированной гадостью.

– Анна, я и так помогаю тебе с утррра. Все уже в идеальном виде! Никаких пррроблем. Почему ты так нервничаешь? Я начинаю думать, что ты сама хочешь пррроизвести хорррошее впечатление на семью прррофессоррра. – Она захихикала.

А что Анна? Она опустила глаза и молчала. Забавно. Но главным для меня сейчас было не это. Вперед на кухню!

– Честное слово, Вернер! Чем дольше ты живешь один, тем более странным становишься. Типичным холостяком. – Беата, невестка Вернера, начала говорить около часа назад и с тех пор не сделала ни одной паузы. Как только ее бедный муж все это выдерживает? У меня, во всяком случае, уже кружилась голова.

– Драгоценная Беата, – ответил ей Вернер по-прежнему очень дружелюбно, – ты просто плохо информирована. Вот уже некоторое время я живу не один. Вместе со мной живут Анна и Кира, а в данное время еще и мать Анны.

Беата засмеялась, обнажив свои очень белые и очень крупные зубы. При этом она кивала головой, но ее прямые волосы почему-то совсем не шевелились. Наоборот – ее стрижка каре до подбородка казалась высеченной из камня.

– Я тебя умоляю, Вернер! Ты говоришь о своей уборщице! А я имела в виду настоящую женщину.

– Беата, – вмешался Роланд, брат Вернера, – насколько я могу судить, Анна самая настоящая женщина.

Беата закатила глаза:

– Роланд, что ты понимаешь в настоящих женщинах! Вот Вернер наверняка понял, что я имела в виду.

Мой профессор покачал головой:

– Извини, Беата. Что же ты имела в виду?

– Ну, я говорила, конечно же, о спутнице жизни. О партнерше. О женщине, которая любящей, но строгой рукой внесет в твою жизнь чуть больше порядка. И вряд ли ею может стать какая-то уборщица.

Миауауооо – мне было не совсем ясно, что это должно означать, но прозвучало это как оскорбление!

Вернер засмеялся:

– Дорогая Беата, я очень ценю твое внимание к моей скромной персоне. Это делает тебе честь. Но уверяю тебя, что моя жизнь меня вполне устраивает и, более того, мне даже нравится. Между прочим, Анна не уборщица, а экономка и великолепно выполняет свою работу. Я всем доволен.

– Вот уж позволь тебе не поверить, Вернер! Кстати, а кто та загадочная спутница, с которой ты хотел приехать на наш летний праздник?

– Ты ее не знаешь, – сухо ответил Вернер.

Я не сомневался, что он сказал Беате неправду. Вернер наверняка хотел приехать с нашей Анной, и помешал этому только Вадим. Но по какой-то причине мой профессор не хотел в этом признаваться.

– Я уже вижу, что ты так и проживешь всю свою жизнь чудаковатым холостяком. И ведь ты даже не представляешь, чего лишен. Подумай хотя бы о детском смехе, который мог бы звучать в этой квартире.

– В моей квартире и так звучит детский смех, потому что тут живет ребенок! – В голосе Вернера уже звучало легкое раздражение.

– Собственные дети, Вернер, совсем другое дело. Они источник безграничной радости, истинного счастья.

Что?! Дети – истинное счастье?! Позвольте в этом очень сильно усомниться. Конечно, с Кирой все по-другому – для меня нет на свете никого лучше, чем моя девочка! Но эти близнецы и еще один маленький паршивец?! Ну уж нет, мерси! Они орут во всю глотку и раздражают кошек, потому что явно принимают нас за игрушку.