Евгений Ельчин - Бегущий за шпионом

Подошла официантка, уронила на стойку маленькую желтую накладку и взяла карандаш из-за ее уха. «Суп - это бобы сегодня», - сказала она. «Так в чем кляп? Я могу использовать смех.

«Молодой шутник говорит, что я шпионил за русскими».

«Я думала, что шпионы красивы». Она улыбнулась, наблюдая за смехом Шубина. «Клянусь, я видел тебя здесь раньше».

Шубин покачал головой из стороны в сторону, посмеиваясь.

«Но парад сегодня?» Продолжала она. «Парень сказал, что поймали иностранца. Коммунист Попытка взорвать поплавок или что-то. Вы в это верите? Их коммунисты повсюду ».

«Взорвать поплавок?» - спросил Шубин. "Неа. Я не верю в это.

«Не смотри на меня. Парень сказал. Зачем ему врать?

«Я бы не знал, дорогая. Похоже, что ложь это то, что нужно делать в эти дни. Вы читаете и слышите их ложь везде. Некоторым людям платят за это хорошие деньги. Я имею в виду за ложь.

Джейк посмотрел на него. Это верно. Вам платят за это русскими деньгами.

«Они распространяют такую ​​ложь об иностранцах и коммунистах, дорогуша, это вас отпугнет, - сказал Шубин и быстро добавил: - Я не имею в виду ваши штаны, мэм, я имею в виду американцев в целом. »

"Ты шутишь, верно?"

"Нет дорогая. Очень серьезен."

Официантка с беспокойством огляделась. "Так что вы говорите?"

«То, что я говорю, - продолжал Шубин, - если вы собираетесь утратить свою Конституцию, чтобы правительство могло избивать людей, которые думают иначе, чем вы, чем вы лучше русских?»

Джейк увидел, что официантка уставилась на Шубина так, словно ее ударили по голове доской, и что маленький старик в соломенной шляпе, сидевшей рядом с ним, осторожно поднял свою тарелку, отодвинул три стула и поставил тарелку обратно. вниз на стойку, и только потом бросил злобный взгляд на Шубина.

«Нет, никогда раньше не встречал тебя», - решительно сказала официантка. «Готовы сделать заказ или как?»

Шубин начал заказывать блюда, которых было достаточно для пяти взрослых мужчин. Официантка все записала, не глядя на него. Когда она ушла поговорить с кем-то через маленькое окошко за стойкой, Джейк сказал: «Я не понимаю».

"Какая часть?"

«Вы - русский шпион, и вы все время говорите всем, что коммунизм хорош».

«Я этого не говорил».

«Но вы защищаете коммунистов».

«Нет, юный МакКоли, я защищаю Конституцию, и я должен надеяться, что вы сделаете то же самое, когда станете взрослым человеком. Кроме того… Он ухмыльнулся до ушей. «Мне показалось, что вы могли использовать некоторую защиту, когда эти марширующие придурки сбивали вас с ног».

Джейк вздрогнул. Он хотел сказать, что это была вина Шубина, что все включили его, но это была также вина его мамы за то, что она приняла Шубина, а также вина Дуэйна за то, что он рассказал всем об этом, и поэтому он ничего не сказал.

«Послушай, приятель». Шубин наклонился ближе. «Мне жаль, что вы попали в этот беспорядок, но вы должны винить только себя. Я перепробовал все, что мог, чтобы ты не попал в это, но у тебя под ногой пчела. Если ты не перестанешь красться и совать нос в то, чего не можешь даже понять, у тебя будут гораздо большие проблемы, чем уже есть, понимаешь?

Джейк почувствовал, как табачное дыхание Шубина согрелось на его щеке, и он немного отклонился от него.

«Вы знаете, насколько это опасно? У вас есть идеи? Шубин оглянулся через плечо и наклонился ближе. «Вы хотите знать о своем отце? Хорошо, я скажу тебе. Ты ставишь под угрозу его жизнь, приятель. Он мог быть убит сегодня из-за тебя.

«Что?» - закричал Джейк. «Мой папа жив?»

«Придержи свой голос», - отрезал Шубин. «Он жив, но ненадолго, если ты не перестанешь слоняться вокруг. И не только он, малыш. Другие люди тоже.

Он отстранился от Джейка и, делая вид, что читает заднюю часть меню, просмотрел людей в закусочной, на мгновение проверив каждое лицо, а затем перешел к следующему.

- Передай руководство B-47. Он опустил левую руку под стойку. «Передайте сюда папку, чтобы никто ее не увидел».

Джейк посмотрел вниз на свою узкую, пухлую руку с запачканными табаком пальцами, затем снова посмотрел на свое лицо. «Что вы имеете в виду, мой папа жив, но ненадолго? А кто остальные? Какие люди?"

«Дайте мне руководство.»

«Какие люди?» Повторил Джейк, напрягаясь, чтобы увидеть глаза Шубина за отражениями в его очках.

«Ты, Джейк. Вы можете быть убиты. Это не шутка.

"Кто еще? Моя мать?"

Шубин отдернул руку, снял очки и бросил их на мраморную поверхность. Пачка грязной ленты вокруг моста рамы начала распадаться, и, изучая зазубренный профиль Шубина, Джейк подумал, что он тоже как-то распутался. Лицо Шубина казалось более серым и тонким, чем раньше, а линии вокруг его рта и глаз казались более глубокими, вырезанными, как шрамы от драки на ножах, или от пыток, или от ползучей колючей проволоки, или от того, что было у него на уме в тот момент.

«Мою мать можно убить?» Снова сказал Джейк.

Шубин снял очки со стойки, положил их обратно на нос и сказал, не глядя на него: «Да. Ее тоже.

«А мой папа?» - спросил Джейк. «Мой отец вернулся, но ты хочешь его убить, верно?»

«Осторожно, тарелки горячие», - сказала официантка, поставив посуду на стол и стараясь не смотреть в сторону Шубина. «Вирджиния запеченная ветчина. Ветчина и сыр. Домашний перец чили. Картофельный салат. Бобовый суп. Что я забыл? Кофе и пироги по-своему ».

«Спасибо, дорогая», сказал Шубин и начал двигать тарелки вокруг стойки. Маленький старик в соломенной шляпе, который отодвинулся на три места от них после того, как Шубин сказал что-то официантке о Конституции, соскользнул с табуретки и, пропуская Шубина на выходе, согнул локтем, словно случайно, миску с бобами. суп на коленях. Шубин выругался и откинулся на стуле, отряхивая дымящиеся бобы с брюк. В то время как все в закусочной повернулись, чтобы взглянуть на него, и пока официантка бросалась за стойку с полотенцами, Джейк выхватил бутылку кока-колы и выскользнул из закусочной.

41

Джейк догнал парад американского легиона перед мэрией. Голос, управляющий движением, потрескивал через систему PA, но длинная цепочка поплавков, глушивших длину Пеннингтона между Церковью и Конгрессом, не двигалась, застряв в тупике. Школьная группа в сине-золотых куртках, теперь расстегнутая, растянулась над ступенями мэрии среди медных духовых инструментов и барабанов, раздувая ноты. Ветераны в мундирах, блестящие от медалей, стояли на солнце в тесноте бойскаутов. Ковбои позволяли своим пони пастись на лужайке перед мэрией, и тут и там синие пальто конных полицейских вырисовывались неподвижно, как статуи над блуждающей толпой. Воздух был тяжелым и мертвым, а под двуликими часами, выступающими из угла здания, термометр показывал сто двенадцать.

Закончив колу одним длинным, жаждущим глотком, Джейк бросил пустую бутылку в мусорное ведро, переполненное бумажными тарелками и чашками, и проносился мимо поплавков и флагов, пока не увидел человека, которого искал.