Сьюзан Конант - Пес, который боролся за свои права

— Непроизвольное мочеиспускание, — сказала я.

Винди повсюду оставила кучи и лужи, но с тех пор, как Рита стала выводить и кормить ее, она совершенно оправилась. Временно заперев ее в ванной, мы принялись тянуть, тащить, толкать и волочить белый кожаный диван вниз по лестнице, и после немалых усилий с нашей стороны он оказался на подъездной дороге, откуда еще до рассвета его умыкнул какой-то везучий барахольщик.

— Это явный перебор, — сказала Рита, когда, стоя на кухне, мы вытирали намокшие под дождем волосы посудными полотенцами.

— Мы не сделали ничего противозаконного. Я владелица дома. У меня есть на это право.

— Но у меня его нет.

— Ты не видела этого места, Рита. Иначе ты бы поняла, что за нами нет никакой вины. Ты что, могла бы спокойно здесь оставаться, зная, что он живет на третьем этаже? Ты собираешься переехать? Я должна от него избавиться. Господи, какая же я была дура. Все знали, что он гнусный тип. Кевин, Мэт Джерсон. Мой отец. Все, кроме меня. Знаешь, о чем я подумала?

— Что чертовски рисковала?

— Нет.

— О том, что заставило тебя прихватить с собой подаренный отцом револьвер. Нет? Если о собаках, то я не хочу этого слушать.

— Ты психотерапевт. Ты должна слушать.

— Психотерапевт, да не твой. Я твоя квартирантка.

— Ты моя подруга.

— Выкладывай.

— Послушай, Рита, я заглянула себе в душу, и вот что я поняла. Все мои собаки были красивы. У меня не было ни одной некрасивой или даже просто обыкновенной собаки. Возможно, у меня были самые красивые собаки на свете. Так вот, мне кажется, в этом есть что-то несерьезное. Я относилась к ним как к украшениям. Такой же была и моя реакция на Шейна. Мне нравилось на него смотреть. Он льстил мне. Умел заставить меня разговориться. Но я многого в нем не рассмотрела. Например, не будь я такой дурой, то обратила бы внимание на его белый диван и на его «мерседес». Диван обит натуральной кожей. Этому человеку доставляло удовольствие сидеть на мертвых животных. Это должно было бы навести меня на кой-какие мысли. Так что же все это говорит обо мне? Предположим, Рауди вдруг превратился бы в обыкновенную собаку? Или Винни? Но она была действительно красивой сукой. Ты ее помнишь?

— Послушай, Холли. Иногда реальность — лучшее лекарство. Мне неприятно говорить тебе об этом, но Винни выглядела абсолютно так же, как любой другой золотистый ретривер.

— Нет, не так же!

— А Рауди похож на тысячу других маламутов. Рауди просто не может превратиться в обыкновенную собаку. Он и так обыкновенный.

— Как ты можешь такое говорить? Да ты посмотри на него.

Вытянувшись во всю длину, он спал на полу кухни: туловище сильное и ладное, шерсть густая, плотная, жесткая и не слишком длинная; безупречные клинообразные уши, морда не длинная, не заостренная и не тупая; лапы сильные и мускулистые, — иными словами, безупречный образчик аляскинского маламута. Стандарт — это идеал, абстрактный портрет совершенной собаки. Моей совершенной собаки.

— Тебе бы понравилось, если бы я назвала Граучо обыкновенным? — добавила я.

— Он действительно самый что ни на есть обыкновенный. Только не для меня. Ты увидела этого подонка Шейна и соблазнилась его привлекательной наружностью. Он тебе сказал, что у тебя красивые волосы или что-нибудь в этом роде. Он не просил тебя перестать говорить про собак. Не сказал, что его тошнит при одном имени твоего отца. Крупная игра. Так, значит, это несерьезно? Это обыкновенно. Мы все обыкновенные. Добро пожаловать к людям.

Некоторые из нас не столь обыкновенны, как другие. Возьмем богатых. Скотт Фицджеральд был прав. Очень богатые действительно отличаются от нас с вами. Они чрезвычайно наивны. Они могут позволить себе такую роскошь. Вот Мими. Я никак не могла убедить ее в том, что с самого начала у меня была одна-единственная цель — найти пропавшую собаку.

Мы сидели в одной из комнат, где я уже успела побывать, — в богатой гостиной с четырьмя диванами, при каждом из которых имелось по два кресла с такой же обивкой и полированный кофейный столик. Красивые деревянные стулья. Приставные столики. Торшеры. Безвкусица в деталях? Там ее не было, если не считать таковой канделябры на каминах, а на столах корзины с цветами не по сезону — синими дельфиниумами и желтыми лилиями.

Едва я успела сесть на диван, как вбежавшая Зип сделала на ковре лужу.

— О Господи, — сказала Мими. — Дело в том, что вы ей нравитесь. Когда она перевозбуждена, с ней всегда такое случается.

Перевод в позитивную формулировку. Рита это так называет. Тебе плюнут в глаза, а ты говоришь, что это божья роса.

— Ваш ковер…

Мими не шелохнулась, чтобы убрать за Зип. Этим займется кто-нибудь другой. Зип поджала хвост и, вся дрожа, царапнула меня лапой, затем в нервных судорогах упала на пол. Ну что ж, вперед. Покупайте щенков в зоомагазинах.

— Кажется, я должна вам кое-что объяснить.

— Это вовсе не обязательно, — улыбнулась я.

Она сидела в кресле с высокой спинкой, обивка которого повторяла синий цветочный узор дивана. Если бы меня пригласили на ленч с миссис Буш, Милли и щенками, я бы непременно постаралась купить такой же костюм, какой был на ней, но скорее всего у меня не хватило бы на это средств. Темно-зеленый с белым свитером, связанным из какой-то экзотической пряжи. Меня так и подмывало спросить у нее, куда она жертвует свою одежду после того, как единожды ее надела.

— Видите ли, он обвел меня вокруг пальца, — сказала она. — Я попалась на обман.

— Я и не думала, будто вам что-нибудь известно. И нисколько не сомневаюсь, что вы не имели ни малейшего представления о том, чем он занимается. Никто так не думает.

— Если не возражаете, я расскажу об этом более подробно. Хочу, так сказать, снять груз с души.

— Конечно, — сказала я. — Видите ли, у меня нет к вам никаких претензий.

— Я очень ценю это. — Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на коленях. Леди до кончиков ногтей, как и говорил Рон. — Я чрезвычайно ценю все, что вы сделали.

Я пожала плечами:

— Мне надо было вернуть отцовскую собаку. Все остальное — чистая случайность или близко к тому. Не более чем удачное сочетание везения и невезения.

Она улыбнулась своей невыразительной улыбкой и жестом попросила меня забыть о том, что, как мне кажется, сочла ложной скромностью.

— Для меня это было трудное время. — Ее речь, как всегда, звучала громко и отчетливо. — Помимо всего прочего мне было необходимо загладить свою долю хоть и невольной, но вины. Я дала приют преступнику.

— Послушайте, вы поддерживали постановление задолго до того, как узнали, чем он занимается. Вы сделали больше, чем кто бы то ни было. Все мы должны чувствовать себя виноватыми в том, что сделали меньше, чем могли бы.