Анна Данилова - Париж на час

Она позвонила Игорю.

…

— Я уж думала, что ты сегодня не придешь… — Мила повисла на шее Седова. — Господи, как же я рада! Проходи, проходи… Вот, надевай тапочки, вчера только купила, думаю, твой размер. Знаешь, в жизни иногда случаются такие вещи, что просто не знаешь, как себя вести. Вот и я сейчас, наверное, похожа на счастливую дурочку. Но я так рада, что ты пришел!

Она, впустив его в квартиру, заперла двери на все замки, словно боялась, что за ним придут, что его украдут.

На ней был миленький розовый халатик, она бегала по коврам в пушистых розовых тапочках и была такая уютная и домашняя, что Седов подумал: да, это то, что мне нужно. Подумал не без цинизма, но трезво, как человек, готовящийся к новой для себя жизни. Ему было даже себе стыдно признаться в том, что он эту женщину примерял на себя, вот как эти новые домашние тапки, как халат, который она тоже купила специально для него.

— Вы с ней, наконец, поговорили? Она знает, что ты все про нее знаешь?

Конечно, он не должен был рассказывать Миле об измене жены. Но он тоже человек и слаб. Он не мог так долго носить это в себе. Как не мог себя и дальше изводить этими ужасающими роликами, которые сам и смонтировал, следя за женой, работающей в загородном доме.

Господин Борисов похитил у него жену в тот самый день, когда они совершили с ней головокружительную поездку в Париж. Какая женщина не оценит такого поступка? И она оценила.

— Садись, сейчас подогрею картошечку. Любишь селедку? Тебе с уксусом или просто с маслом?

Никогда еще Седов не чувствовал себя таким одиноким. И почему-то хотелось простой яичницы, приготовленной предательницей-женой…

…

Дело закрыли. Для Седова же все осталось открытым. Он продолжал, не в ущерб другим делам, изучать все протоколы допросов, по нескольку раз пересматривал результаты экспертиз.

— Ну что я могу тебе сказать, старик, — говорил Алик Гарин, повторно изучив следы на ноже. — Настоящий кухонный нож, которым до того, как всадить в жертву, резали колбасу, грубо говоря. Думаю, это тот самый нож, что Рыжова заказывала с японского сайта ножей.

— Кто бы сомневался, ты же сам видел распечатку ее заказа в интернет-магазине — нож был куплен три года тому назад. Может, какое-то время она пользовалась им сама, а потом принесла в сдаваемую квартиру. А отпечатки ее пальцев на этом ноже можно объяснить очень просто: мне Мила рассказывала, что Катя, как-то зайдя к себе в квартиру в отсутствие Халина, открыла холодильник и отрезала кусок ветчины. Вот тебе и важная улика, да? Но женщина погибла, да еще так нелепо, а на нее взяли да и повесили убийство.

— А как твоя Мила отнеслась к тому, что ее подруга завещала квартиру ей?

— Она была в шоке. Все поверить не могла. А оказалось, что Мила была ее единственным близким человеком. Вот просто соседка. Всегда считал, что родная кровь — это еще не гарантия близких и доверительных отношений. Подчас чужие по крови люди ближе самых близких родственников. Да что далеко ходить? У меня брат родной в Москве живет, в часе езды от меня, и что? Я у тебя чаще бываю, чем у него.

— Как там Саша? Видитесь? — спросил осторожно Алик, глядя на Седова поверх круглых очков.

— Да, конечно. Скоро Новый год, они отправляются куда-то в теплые края. Она приняла эту подачку жизни и радуется, как ребенок. Борисов нянчится с моей дочерью, задаривает ее подарками. А я вот тут у тебя пью пиво и ною.

— Да ты вообще красавчик! И ничего ты не ноешь. Держишься отлично. Я не знаю, как жил бы сам, окажись на твоем месте. Ты сильный. Я бы прокис сразу, если бы узнал, что моя Таисия полетела с кем-то и куда-то… И как у тебя только сердце не разорвалось, когда ты снимал их вместе? И как не пристрелил этого Игоря?!

— Она любит его, вот в чем дело. А меня она, выходит, не любила. Но Машки мне не хватает. Вот до боли. Хотя мы договорились, что я могу забирать ее, когда захочу. Только правильнее было бы сказать — когда смогу. На меня, знаешь, столько дел навалилось в последнее время.

— А что Самсонова? У нее как дела?

— Перышкин готовится к суду. Я встречался с ним, разговаривал. Он честно признался мне, что у нее шансов получить условное — ноль. Если бы она не схватилась за зонт и парень просто упал бы, то ее бы сразу отпустили. Я так понимаю, что надежда только на судью. Ты понимаешь, да? Но ему ох как непросто будет вынести оправдательное решение. Это же нужно подкупить трассолога, чтобы он показал, каким образом зонт, находящийся в руке жертвы, попал ему острием в глаз.

Я бы мог ей помочь. У меня и трассолог знакомый, кореш, есть, и судью этого я хорошо знаю. Я бы помог ей остаться на свободе, если бы она рассказала, что произошло там, тогда, в той квартире. Кого и за что убили. Но она молчит. Она не доверяет мне. Или же боится, что та старая история может как-то нехорошо повлиять на настоящее уголовное дело. А может, просто не хочет, чтобы кто-то знал ее прошлое.

Я, кстати говоря, встречался с некоторыми ее знакомыми, подчиненными, разговаривал с сестрой, которая тоже живет в Москве, но с Лерой не поддерживает отношения. Все о ней говорят одно: хладнокровная, жестокая, самовлюбленная сука, помешанная на деньгах. Любит молоденьких мальчиков. Я же считаю, что в них говорит зависть. Самсонова — деловая женщина, сильная личность, которая всего достигла сама. Думаю, что сестра недолюбливает ее за то, что та, возможно, отказалась дать ей денег в долг. Может, муж сестры начал оказывать знаки внимания свояченице. Разные ситуации могут быть.

— А чего это ты ее вздумал защищать?

— А я и не защищаю. Наоборот, злюсь на нее за то, что никак не могу на нее повлиять.

— У тебя только один вариант — договориться с судьей. Все-таки твоя Самсонова раньше не привлекалась, думаю, у нее есть шанс, что ее отпустят. А за что она так этого парня-то?

— Думаю, он сильно оскорбил ее. Возможно, пришел к ней, чтобы предложить помочь ей с алиби, и в цене не сошлись. Если бы Перышкин пораньше поднялся на лифте, то мог бы услышать, понять суть конфликта. А так, представь, он поднимается к ней, выходит из лифта и видит труп на лестнице… зонт в крови…

— Опять этот зонт… Кстати говоря, а вы не рассматривали такой вариант, что то, старое убийство могло быть совершено при помощи зонта?

— Да я уж чего только не думал об этом зонте…

— Попробуй с Самсоновой еще раз поговорить о том, что все участники того действия, я не знаю, убийства ли, драки ли, мертвы.

— Думаешь, не говорил? Ей и раньше говорили, причем она даже и не помнит, кто, что вся компания сгорела в той квартире.

— Им всем сказали одно и то же. Зачем?

— Думаю, чтобы каждый думал о том, что этот пожар — возмездие, наказание.

— А я считаю, что это делалось для того, чтобы каждый, узнав о смерти остальных, как бы успокоился: мол, не осталось свидетелей, живи спокойно.