Джон Гришэм - Невиновный

Первый следовал из письменных показаний Глена Гора, имеющихся в деле, в которых Гор утверждал, что Билл Питерсон явился к нему в камеру в понтотокской тюрьме и угрозами заставил дать показания против Рона Уильямсона. По его словам, Питерсон сказал: пусть, мол, Гор молит Бога, чтобы его отпечатки пальцев "не обнаружились в квартире Дебби Картер", а то "он может легко загреметь вслед за Уильямсоном".

Другой пример фабрикации улики, тоже имевшийся в деле, был связан с повторным снятием отпечатка ладони Дебби Картер. Питерсон признал, что в январе 1987 года встречался с Джерри Питерсом, Лари Маллинзом и следователями из Ады и обсуждал с ними вопрос об этом отпечатке. По его утверждению выходило, будто можно получить более четкий отпечаток через четыре с половиной года после погребения, поэтому он попросил Маллинза и Питерса исследовать его еще раз. Тело было эксгумировано, отпечаток снят заново, и эксперты внезапно изменили свое мнение.

(Адвокаты Рона и Денниса наняли своего эксперта по отпечаткам, мистера Билла Бейли, который определил, что Маллинз и Питерс пришли к своему новому заключению, сопоставляя разные участки сравниваемых отпечатков ладоней. Проведя собственное исследование, Бейли пришел к выводу, что отпечаток ладони на стене не принадлежит Дебби Картер.)

Федеральный судья отклонил ходатайство Питерсона об упрощенном производстве, сказав:

— Законный вопрос состоит в том, замешаны ли Питерсон, Питерс и Маллинз наряду с остальными в систематической фабрикации улик с целью добиться обвинительного приговора для Уильямсона и Фрица. — И добавил: — В этом деле косвенные улики указывают на согласованные действия нескольких дознавателей и Питерсона, направленные на то, чтобы лишить истцов одного или нескольких из их конституционных прав. Неоднократное сокрытие следователями оправдательных доказательств при представлении обвинительных, представление спорных сфабрикованных улик, нежелание видеть очевидные и явно указывающие на других лиц улики, а также использование сомнительных криминологических заключений позволяют предположить, что ответчики действовали намеренно, добиваясь определенного исхода судебных процессов над Уильямсоном и Фрицем и не принимая во внимание знаков, предупреждавших, что результат, к которому они стремятся, несправедлив и противоречит фактам, добытым в ходе следствия.

Постановление, вынесенное судом 7 февраля 2002 года, стало взрывом бомбы для ответчиков и изменило инерцию процесса.

Рини в течение многих лет пыталась убедить Аннет уехать из Ады. Здесь люди всегда будут коситься на нее из-за Рона и шептаться у нее за спиной. Церковь их отвергла. А иск, выдвинутый ими против Ады и штата, породит еще большую неприязнь.

Аннет противилась, потому что Ада была ее родным домом. Ее брат невиновен. Взгляды и перешептывания она научилась игнорировать и могла продолжать жить как прежде.

Но предстоящий процесс тревожил ее. После почти двух лет напряженной предсудебной работы Марк Барретт и Барри Скек почувствовали, что ветер подул в их сторону. Переговоры о соглашении шли с переменным успехом, но у адвокатов обеих сторон складывалось ощущение, что до суда дело не дойдет.

Вероятно, наступило время перемен. В апреле 2002 года, прожив в городе шестьдесят лет, Аннет покинула Аду и переехала в Талсу, где у нее были родственники, а вскоре после этого и брат поселился у нее.

Она давно мечтала вырвать его из Нормана. Там Рон снова начал пить, а напившись, не мог удержать язык за зубами. Он хвастался насчет перспектив будущего процесса, своих многочисленных адвокатов, миллионов, которые он сдерет с тех, кто обманом упек его в камеру смертника, и так далее. Околачиваясь в "Дели" и других барах, он привлекал к себе внимание разного сброда, липнувшего к нему, когда у него бывали деньги.

Переехав к Аннет, Рон вскоре понял, что правила в этом доме такие же, какие были в ее доме в Аде, особенно это касалось выпивки. Он заделался трезвенником, стал ходить в ее церковь и подружился с пастором. При церкви существовала группа под названием "Свет для заблудших", в которую входили мужчины, изучавшие Библию. Они собирали деньги для миссионерских поездок в бедные страны. Их излюбленным способом зарабатывать была ежемесячная продажа обедов, состоявших из стейка с картофелем, и Рон с удовольствием трудился вместе с ними на кухне. Его обязанностью было заворачивать печеный картофель в фольгу, он обожал эту работу.

Осенью 2002 года "разнузданный" иск был улажен за несколько миллионов долларов. Чтобы спасти карьеры и самолюбия, многочисленные ответчики настояли на том, чтобы соглашение было конфиденциальным: они и их страхователи передавали истцам крупные суммы денег, не признавая при этом своей вины. Секретное соглашение было похоронено в спрятанной под замком папке и защищено ордером федерального суда.

Тем не менее его подробности вскоре разлетелись по всем кофейням Ады, и городской совет был вынужден обнародовать тот факт, что сумма выплаченных им компенсаций составила около пятисот тысяч долларов из городского резерва "на черный день". По мере того как слухи ураганом неслись по городу, сумма эта от одной кофейни к другой разрасталась и, по широко распространившемуся мнению, составила в конце концов около пяти миллионов. Ссылаясь на анонимный источник, "Ада ивнинг ньюз" обнародовала именно эту цифру.

Поскольку Рон и Деннис так и не были очищены от подозрений, многие граждане Ады продолжали считать, что они замешаны в убийстве и теперь благополучно получают немалую выгоду от своего преступления. Это, разумеется, вызывало еще большее общественное негодование.

Марк Барретт и Барри Скек в целях защиты интересов своих клиентов настояли, чтобы те взяли начальную единовременно выплачиваемую сумму, а потом получали ежегодную ренту.

Деннис купил дом в пригороде Канзас-Сити, позаботился о матери и Элизабет, а остальные деньги положил в банк.

Рон оказался далеко не так предусмотрителен.

Он уговорил Аннет купить ему квартиру в кондоминиуме неподалеку от ее дома и их церкви. Потратив шестьдесят тысяч, они приобрели славную квартирку с двумя спальнями, и Рон в очередной раз начал самостоятельную жизнь. Несколько недель он держался. Если по какой-либо причине Аннет не могла его подвезти, сам ходил в церковь.

Но Талса была знакомым ипподромом, и очень скоро он уже снова участвовал в скачках по стрип-клубам и барам, где поил всех за свой счет и давал девушкам "на чай" тысячи долларов. Деньги, а также его длинный язык привлекали к нему самых разных приятелей, как старых, так и новых, многие из которых были рады поживиться за его счет. Он был щедр до глупости и совершенно беспечен относительно управления своим новым состоянием. Пятьдесят тысяч долларов испарились без следа, прежде чем Аннет успела его приструнить.