Вячеслав Белоусов - Тайны захолустного городка [litres]

Бородач лениво и хмуро повернулся в сторону палаток артистов и спросил егеря:

– Тут ростовские остановились? Артисты?

– Тут-тут, – обрадовался Фомин, и нутро новоявленного сыщика обожглось жаром предчувствий. – Рыба есть, конечно, но солнце отпугнуло. А к вечеру, как остынет, и здесь дёргать можно от души.

– Что значит дёргать? – бородач ощерился. – Ты, егерь, точно скажи, где ловить надо? Чего крутишь?

– А куда те мужики делись? – заикнулся Фомин. – Которые вас сюда направили?

– Во, даёт! Егор, опять любопытный попался…

– Гляди на него, – усмехнулся татуированный. – Ты не сыщик, мужик?

– Мент, не иначе? – бросил мучить леску лысый. – Бегает вас здесь не счесть. Случилось что?

Неизвестные уставились на егеря, бородач поигрывал ножичком.

– Да я не знаю, – отодвинулся Фомин. – А кто же здесь был? Милиция, говорите?

– Были, – отвернулся от него бородатый, потеряв интерес, а лысый спросил:

– Ну что, дед, покажешь, где рыбу можно дёргать? А то к ужину придётся консервы открывать. Будь они неладны!

– Покажу, а чего же, – облегчённо засуетился егерь, – давайте за мной. Недалеко здесь. Только услуга за услугу.

– Ишь, чего захотел! – ощерился бородатый сердито. – Рыба ещё в воде, а он уже просит.

– За окуней и бершей я вам ручаюсь, – повёл Фомин за собой незнакомцев. – А просьба моя не ахти какая. Мне вон до бакена того сплавать надо. Одолжите лодку? На ваших глазах буду.

На том и порешили. Фомин отвёл незадачливых рыбаков в заливчик к корягам и ивам, грустившим над лёгким омутом. Дал обоим жмыха для прикорма, не жадничая, чтобы до вечера хватило, а сам, ухватившись за верёвку, поволок лодку вдоль берега к пёстрым палаткам. Душа его билась и рвалась в преддверии встречи с Мироновым: Фомин почуял след преступников. Обрадует он следователя двойной удачей. И лодку удалось прихватить, и незнакомцы эти – не простые рыбаки. Ножи-то у них вон какие! И в татуировках все. Из тюрьмы бродяги. Не иначе. Убийцы и есть!..

Когда он добрёл, упираясь из последних сил, до палаток, Миронов ждал его на берегу не один. Кроме прежних женщин, объявилась кудрявая блондинка, а со следователем стояли завхоз Рассомахин и актёр Лисичкин, знакомые Фомину.

– С удачей тебя, Маркелыч, – приветствовал егеря Миронов, а завхоз с распухшим красным глазом и Лисичкин заспешили помогать вытащить лодку на песок.

– Николай Александрович, – позвал в сторону следователя Фомин. – На минутку вас…

– Какие секреты? – кивнул ему тот и обернулся к артистам: – Милые женщины, ну и… остальные присутствующие, мы с Иваном Маркелычем сплаваем к бакену. Осмотр, так сказать, совершим. Подождите нас на бережке. Вы мне ещё понадобитесь.

Артисты послушно закивали головами.

– Какие новости, Маркелыч? – спросил Миронов егеря, лишь только они отплыли от берега.

– Есть новости, – вытаращил светящиеся счастьем глаза тот. – Кажется, я нашёл, кого вы ищете.

– Да ну! Шутишь?

– Не маленький я, чтобы шутить такими вещами, – обиделся Фомин и рассказал следователю про лысого и бородача.

– И татуировки у них самые что ни на есть бандитские, – закончил он. – У меня глаз намётанный на шпану. Я их за версту чую. У одного на ногах, а у другого на груди. Издевательство самое настоящее.

– Что же у него за издевательство? – усмехнулся Миронов, хватаясь за бакен, к которому они уже подплыли за разговорами.

– Море и солнце с лучами. Или закат, или рассвет. Половина диска видна.

– Ну? Что остановился?

– И это?.. Слава кепеэсэс написано.

– Рассвет, конечно. Что тут сомневаться, – тщательно оглядывая бакен, подытожил Миронов. – Нет на бакене ничего. Чистый, как младенец.

– А что ищем-то?

– Ну, может, кровь осталась. Зафиксировали бы. Зря я фотоаппарат с собой взял!

– Не утоп бы. Дорогая вещь.

– Служебный. За мной значится, – Миронов проверил фотоаппарат в кожаном футляре, болтающийся у него на шее. – Больших денег стоит. «Зенит три эм».

– Я хотел себе купить, – пожаловался егерь. – В наших магазинах таких нет.

– А тебе зачем? Это специальные.

– Как зачем? Природу снимать. Браконьеры опять же… попадаются. Чтобы не бегали. Хлопнул. Сунул ему фотку. Куда он денется.

– Подарю, когда списывать буду, – пообещал Миронов. – Знаешь, Маркелыч, неудачной наша поездка получилась.

– А что ты мечтал найти? Вода, если и было что, давно смыла. На волнах бакен, вон как швыряет!

– Не только бакен. И палатку, где артистка жила, найти не удалось, – пожаловался следователь. – Висяк, как есть висяк. Эти бабки тоже ничего путного не сказали.

– Так вон убийцы-то! – завращал глазами Фомин. – Я же тебе рассказал про оборванцев. С ножами они! Сам видел.

– Врач сказал, рубленая рана у неё. Топор искать надо.

– Найдёшь его! Он в воде давно. Они его выбросили. Станут нас ждать.

– Не станут…

– Брать их надо, Александрыч. Сейчас лодку пойдём отдавать, и вяжи обоих. Пока дёру не дали.

– Вязать, говоришь?..

– В тюгулёвку их! И дать, как следует. Враз заговорят. Они народ ушлый. Прижать нужно.

– Прижать, говоришь?..

– А что на них смотреть? – не понимал безразличного выражения на лице следователя Фомин. – В милиции не таким языки развязывают.

– Развязывают, говоришь?.. – криво усмехнулся Миронов.

– А что, волындаться с ними? – нахмурился егерь. – Не дураки, чтобы сами признаваться. Да ещё в убийстве!

– Да, умышленное убийство самое тяжкое преступление… – поразмыслил следователь.

– Вот. Я и говорю! Без назидания, – Фомин крякнул, сжал кулаки-булыжники и со значением постучал ими по своим коленкам, – без этого дела только дурак пойдёт на сознанку.

– Ты прямо по фене заговорил, Маркелыч, – невесело улыбнулся Миронов. – А в активе у нас с тобой пока полный нуль.

– Как так? – всполошился тот.

– Проверяла уже милиция твоих оборванцев. Не шпана они. Вполне положительные люди. Геологи из Саратова. Отдыхают у нас.

– А ножички? – округлил глаза егерь.

– Ножички у рыбаков – обычное дело. Ты сам-то без ножа ходишь?

– Я егерь. Мне положено.

– И им не воспрещается. Обычные ножи, Маркелыч. Обычные… А вот про двух других мужиков они тебе говорили, это интересно.

– Каких, Александрыч? Я что-то запамятовал.

– Которые их к палаткам артистов послали.

– Да-да. Говорили! Как же.

– Вот тех надо бы найти.

– Так как же, Александрыч?

– Ладно. Это я сыщиков наших напрягу. Давай ещё с завхозом поговорим. А там видно будет.

Миронов высадился на берег и отправился к Рассомахину, оживлённо беседующему с Лисичкиным и женщинами, а Фомин, подгребая вёслами, поплыл отдавать лодку владельцам. Когда он возвратился, Миронов сидел на пригорке, чиркая что-то в своём блокноте.