Вячеслав Белоусов - Тайны захолустного городка [litres]

– Стульев-то хватит, Владимир Михайлович? А то возьмите у меня.

И тут же бросилась к начальнику милиции, к Брёхину, к Сомову обниматься. «Век не видались, – скрипнул зубами Шаламов. – Обязательно на людях надо покрасоваться. Не успокоится никак старушка». Хмурясь, он опустил глаза. Не нравилась ему эта ассамблея, коробило от известий Шанина насчёт Журкина, райкома, Зелезнёва со злосчастным домом и его обитателями, нераскрытое убийство не давало покоя, а визит помощницы совсем испортил настроение. «Что ей понадобилось выскакивать со своими стульями? Припёрлась и делает вид, что не знает ничего. Сейчас начнёт злорадствовать по поводу убийства. Советы давать. Хочет показать, что и она при деле…»

До его назначения Хорлова исполняла обязанности. А после – работала следователем, пользуясь в районе всеобщей известностью, и сама знала каждую дворнягу. Пенсию она боялась пуще смерти: с прежним прокурором воевала и грозилась, что вынесут её из служебного кабинета только в деревянном ящике. Была она одинока, подружек не водила, детей не имела. Многих трудов стоило Шаламову заменить её молодым городским Мироновым. Хорлова, собравшись, тайком выбралась в областную прокуратуру, но получила «полный отлуп от Игорушкина». Шаламов после этого сам зашёл в кабинет Хорловой, тяжело померил его шагами от стенки к стенке с руками за спиной, покрякал, послушал её причитания и, не сказав ни «да», ни «нет», вышел. А к Игорушкину поехал утром и выпросил для Хорловой место помощника прокурора. Однако ожидаемой горячей благодарности не заметил. Хорошо хоть, Хорлова без нужды перестала бывать у него в кабинете. А с Мироновым нашла общий язык, но как только появлялся Шаламов, старушка, сухо здороваясь, не подымая глаз, убегала к себе…

Наконец все угомонились, ушла и Хорлова.

– Начнём, пожалуй, Константин Николаевич, – обведя всех хмурым взором, остановился на начальнике милиции Шаламов.

– А главного докладчика-то нет, – улыбнулся тот.

– Тимофеевна! – крикнул прокурор в коридор. – Скажи Николаю Александровичу. Все в сборе. Пусть заходит.

– А он в больнице, – просунула в дверь голову завканцелярией. – Из дома забежал, я тут ещё убиралась, сказал, что заглянет артистку проведать.

– Ничего, – опустился на стул Шаламов. – Начнём без него. Давай, Константин Николаевич, кто из твоих доложит?

– Я, наверное, – поднялся Брёхин.

– Ты так ты, – согласился прокурор. – Начнём с уголовного розыска. Прошу потише.

Дверь отворилась, высунулась завканцелярией:

– Владимир Михайлович, райком звонит.

– Скажите, я занят.

– Райком партии, Владимир Михайлович! – возвысила голос та и вытаращила глаза на прокурора.

– Я не глухой! – скрипнул зубами Шаламов. – Совещание у меня важное! Так и скажите!

– Георгий Григорьевич сам, – зашипела Тимофеевна, делая глаза ещё круглее.

– Подождём, Михалыч, – сказал Шанин. – Сядь, Брёхин! Что застыл столбом? Не понял, Первый звонит!

Шаламов поднял трубку. В ней коротко и зло пиликало.

– Опустил! – охнул Шанин.

– Я же говорила, – юркнула за дверь завканцелярией.

– Извините, Владимир Михайлович, – постучав в дверь, вошёл раскрасневшийся Миронов. – Бегом бежал.

– С хорошими вестями? – подставляя стул следователю рядом с собой, спросил Шанин.

– Ага, – улыбался тот.

– Заговорила! – вытянулись лица у Брёхина и у всех его сыщиков.

– Нет, – ответил Миронов, продолжая радоваться неизвестно чему.

– А чего же хорошего-то? – Брёхин заскучал. – Вас не понять, Николай Александрович.

– Врачи успокоили, кризис миновал. – Миронов обвёл всех ликующими глазами и повернулся к Шаламову: – Будет жить жертва, Владимир Михайлович.

– С тобой не соскучишься, Николай, – обронил тот и отвернулся в окно. – Боюсь, жертвами станем мы с тобой. Скоро. Если она молчать так и будет.

– Заговорит, Владимир Михайлович! – продолжал восторгаться тот. – Непременно заговорит! Софья Петровна, завотделением, мне обещала. Только придётся подождать. Амнезия сильная у неё.

– Это что же? – спросил Брёхин.

– Полная потеря памяти вследствие тяжёлого травматического и психологического шока, – отчеканил Миронов.

– Значит, опять ноги в руки? – загрустил Брёхин, оглядывая своих. – Вот так, братцы…

– Давайте всё-таки по порядку, – остановил его Шанин. – Владимир Михайлович, с кого начнём, а то мне ещё в райисполком надо.

Он быстро глянул на часы и добавил:

– Время одиннадцатый час, у меня десять минут осталось.

– Ну что же делать? Беги. Мы тут без тебя, – Шаламов опустил голову, зарылся в бумагах на столе.

– Позволь минутку, Михалыч, – вскочил Шанин и надел фуражку. – Я два слова.

– Давай, – буркнул прокурор.

– Товарищи! Прошу внимания, – повернулся к собравшимся начальник милиции. – Мне звонил Евгений Александрович. Максинов. Домой. Высказал озабоченность розыском убийцы. Слышишь, Брёхин?

– Слышу, – повесил тот голову и скривился, как нашкодивший двоечник.

– Коротко, Николай Александрович. Что отработано по версиям и задачи, – начал совещание Шаламов.

Следователь поднялся, как на экзамене, подошёл к краю прокурорского стола, раскрыл блокнотик.

– Значит так, – начал он, заметно волнуясь, дело об убийстве было у него первым, нигде и никогда он докладов ещё не делал, да и докладывать, собственно, было, на его взгляд, нечего. – Значит, так…

И он глубоко задумался.

– Не спешите, Николай Александрович, – подбодрил его прокурор, вместо того, чтобы сказать: не волнуйтесь. – Что наработал уголовный розыск?

– Ничего положительного, Владимир Михайлович.

– Как ничего? – возмутился с места Брёхин. – Все ноги оббили. Я весь отдел разогнал.

– Брёхин, я вам дам слово, – одёрнул крикуна прокурор. – Сдерживайте эмоции.

– Работаешь, работаешь и все шишки на нашу голову!

– И про шишки расскажете, когда время придёт, – прижал Брёхина к стулу жёстким взглядом прокурор. – Неизвестно, кому больше достаётся.

– Я что хотел сказать, Владимир Михайлович… – начал между тем следователь. – Мы вчерась, когда вечером я вернулся от артистов, посидели немножко с Валентиной Павловной и подумали…

«Сдружился, значит, со старушкой, молодой, – не удивился прокурор. – Так. Так…»

Но промолчал.

– Очень подозрительные вырисовываются две личности на горизонте, – сделал значительным лицо следователь. – Помните, я рассказывал прошлый раз? Их Бобрачков видел, когда Вельзевулову с бакена снимали? Он их помочь просил, а те пьяными оказались. Лыка не вязали.

– Установили личности, Брёхин? – строго спросил Шаламов. – Двух неизвестных?

– Откуда? Шпаны крутится возле туристов, пруд пруди. Даже из города приезжают.