Ирина Мельникова - Финита ля комедиа

— Лиза! — выкрикнул Федор Михайлович снова и показал дочери кулак. Она побледнела и подняла вверх большой палец. — Смотри мне! — приказал он и тоже выбежал из гримерной…

Он медленно поднялся по ступеням крыльца. Затем открыл в последний раз в жизни тяжелую дубовую дверь, сквозь которую проходил в театр добрую четверть века. Она гулко захлопнулась за его спиной. Он миновал пустое фойе. Репетиция начнется через десять минут. Все участники спектакля ждут звонка помощника режиссера в своих гримерных… Значит, у него в запасе не больше пяти минут, чтобы занять место, которое он определил себе, место, с которого его уже унесут…

Он нащупал револьвер правой рукой, и тот показался ему горячим. Пальцы левой руки скользнули по лезвию ножа, и он почувствовал саднящую боль, вынул руку из кармана, прижал палец ко рту, отсасывая кровь, выступившую алыми капельками по всей линии разреза.

Солоновато-железистый привкус на языке подействовал на него неожиданно. Ему вдруг стало страшно! Но это было секундное замешательство. Он вновь опустил руки в карманы и решительно шагнул за кулисы…

Уже по традиции Алексей проверил не только патроны в «смит-вессоне», но и наличие амулета на руке и, затаив дыхание, притаился под лестницей за деревянным щитом, на котором была изображена часть тропинки, убегающей в глубину цветущего сада. Пахло пылью, прямо у него под носом трепыхалась черная паутина, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы не чихнуть или не выдать себя громким сопением. Как всегда в подобных случаях, жутко зачесалось в носу, запершило в горле, начало саднить под мышкой, а в сапоге принялся давить неизвестно откуда взявшийся камешек.

К тому же темная фигура человека, который также занял позицию под лестницей пару минут назад, полностью закрывала ему обзор. Но Алексей знал, что перед ним именно тот, кого они ждали, и он пришел убивать Лизу! И поэтому был готов вытерпеть и не такие лишения.

Прозвенел звонок. Человек под лестницей встрепенулся и вытащил из кармана револьвер. Глухо щелкнул взведенный курок. Алексей напрягся, ухватившись за раму щита, чтобы мгновенно отбросить его с пути.

Весело щебеча, сверху вниз по лестнице сбежали несколько молодых статисток, затем прозвучал бас Шапарева и тенорок окончательно выздоровевшего Сергея Зараева. В спектакле он будет играть Фердинанда.

Лиза появится последней. Алексей знал об этом в отличие от преступника, чья спина изрядно каждый раз напрягалась, когда на лестнице раздавались те или иные шаги. Наконец, выпустили Лизу. Она шла одна. Алексей увидел ее спину… И в этот момент преступник рванулся из-под лестницы. Дуло револьвера смотрело прямо в женский затылок. И, кроме этого, убийца уже ничего не видел перед собой. Только это белое пятно — накрахмаленный чепец, мишень, в которую он должен непременно попасть!

Убийца нажал на спусковой крючок, но вместо долгожданного выстрела раздался лишь сухой щелчок!

Осечка! Еще одно нажатие на крючок! И снова щелчок!

А девчонка продолжала идти, как ни в чем не бывало!

Еще пара-другая шагов, и она окажется на сцене, а у него уже два выстрела вхолостую… В отчаянии он вновь нажал на спусковой крючок. Но щелчка уже не услышал. Ему хватило одного вида безмятежно уходящей жертвы… И тогда он выхватил из кармана нож и бросился следом…

Алексей отшвырнул в сторону щит, в одном прыжке настиг убийцу, и в тот момент, когда его нога взметнулась вверх, чтоб ударить преступника в спину, что-то тяжелое и массивное стенобитным орудием врезалось в него и опрокинуло на пол. Из глаз взметнулся фейерверк искр, страшная сила, казалось, расплющила и раскатала нос по лицу. Дикая пронзительная боль на мгновение отключила сознание! Алексей охнул, схватился за лицо и почувствовал, как кровь бежит по пальцам обильными горячими струйками.

Ему казалось, что он ослеп и оглох. Лоб будто пронзили раскаленным штыком, но, зажимая рукой нос, чтобы хоть так остановить бегущую кровь, Алексей все ж попытался встать на колени. Руки его шарили вокруг, пытаясь найти точку опоры, и наткнулись на чужие руки, которые точно также искали, обо что бы им опереться…

Наконец, Алексей сел, с трудом открыл глаза и обнаружил в нескольких дюймах от своего лица искаженную болью физиономию репортера Желтовского. Журналист прижимал к носу набухший кровью платок. Бровь его рассекала изрядная ссадина, а правый глаз затягивал огромный багровый синяк. Алексей страдальчески сморщился и поднес руку к лицу. Похоже, синяк у него тоже проявился, но только слева.

— Какого черта? — сердито пробормотал он. Но Желтовский лишь молча кивнул головой в сторону. Преступник уже лежал на полу с заведенными назад руками в наручниках, а Лиза, с бритой головой и торчавшими от возбуждения усами, сладострастно улыбаясь, одной рукой вытирала пот со лба, а другой несколько раз и не со» всем учтиво ткнула задержанного физиономией в деревянный пол.

Алексей встряхнул головой! Господи, какая Лиза?

Иван Вавилов в костюме Луизы Миллер, с подкладной, съехавшей на спину грудью и в разорванном фартуке, рывком поставил преступника на ноги и развернул его лицом к Тартищеву, который спешил к ним вниз по лестнице.

— Ну вот, финита ля комедиа, господин Гузеев!

Кончен бал, погасли свечи! — Федор Михайлович покачал головой. — Надо ж, сколько вы нам хлопот доставили! — И приказал:

— Увести!

Корнеев и Гвоздев подхватили суфлера под локти и потащили за кулисы к выходу в фойе. У крыльца их уже поджидала арестантская карета.

Тартищев оглянулся, сделал шаг в сторону и замер над жертвами столкновения.

— Ну-с! — произнес он, окидывая их насмешливым взглядом. — Чего скосоротились?

— Да вот его нелегкая вынесла, — мрачно посмотрел на Желтовского Алексей. — Я только прыгнул на Гузеева справа, а он мне в торец — бац! — слева!

— Нет, Максим, вы неисправимы! — покачался с носка на пятку Тартищев. — Вам позволили только присутствовать при задержании преступника! На кой ляд вы ввязались не в свое дело? Агента вон покалечили. Сами фонарь изрядный заработали!

— Откуда мне знать, как у вас задумано, — пробормотал хмуро Желтовский, поднимаясь на ноги и разглядывая свой щегольский шарф, обильно залитый кровью. — Вижу, барышня как ни в чем не бывало вышагивает, а суфлер револьвер в сторону отбросил — и сзади, с ножом…

— Вы нам чуть операцию не испортили, Максим! — проговорил Тартищев, но без обычной строгости. — Скажите спасибо, что вместо Лизы мы выставили Ивана! А то б не обойтись без беды!

Алексей поднялся на ноги вслед за журналистом, отметив взглядом, что за кулисами собралась пропасть народу: почти вся труппа и обслуживающий персонал театра. Но тишина стояла поразительная. Люди до сих пор еще не пришли в себя от потрясения.