Ирина Мельникова - Талисман Белой Волчицы

— Сейчас заедем ко мне, приведешь себя в божеский вид, переоденешься, а потом устроим небольшую пирушку по случаю твоего спасения.

И не суетись! — прикрикнул он преувеличенно грозно, заметив, что Алексей пытается ему возразить. — Учителя с Машей тоже пригласим. Пусть порадуются за тебя! Поэтому негоже перед барышней подобным байстрюком являться.

Я Марфе велю ванну для тебя приготовить.

— Но разве Иван не сказал, что нам бы не хотелось, чтобы Степка меня заметил?

— А он и не заметит! — махнул рукой Михаил. — К дому мы подъедем с черного хода, да к тому же в это время ни Анфиски, ни ее желтопузого обычно дома не бывает. Он ее опий курить возит.

— И ты совершенно спокойно об этом говоришь?

— А она уже давно не девочка, чтоб я ее по жизни за ручку водил. — Михаил криво усмехнулся. — А ты что ж, пожалел ее? Хотя я ее тоже поначалу жалел, но после того, что мне твой Иван рассказал… — Он замотал головой и промычал сквозь зубы:

— Надо ж, какая стерва! Такую кашу заварила! Но я еще разберусь с ней! По-свойски! Ужо поплачет у меня, поползает на коленях, сучка ненасытная!

— Ты это брось, Михаил! — рассердился Алексей. — Мы все тебе рассказали совсем не для того, чтобы счеты сводить! Дай слово, что виду не покажешь, иначе все нам провалишь!

— Хорошо! — пробурчал Кретов. — Но каково знать, что эта паскудница с тобой рядом живет, за твоим столом ест и пьет и чуть ли не в тарелку тебе гадит?

— Пока ничего точно неизвестно! Не мешай нам выяснить все обстоятельства! Дай довести дело до конца. И никому ни слова о нашем разговоре! Даже самым близким людям!

— А Мурке можно? — усмехнулся Михаил.

— И даже ей нельзя! — улыбнулся в ответ Алексей.

— Здесь все мое! Моими руками выстроено, сложено, опробовано! — Михаил взъерошил пятерней жесткие, непослушные волосы. — От этой шахты все равно толку нет, но я ее купил и теперь что хочу, то с ней и делаю! Вчера я велел подготовить все для взрыва. Завезли несколько бочек черного пороха, шурфы пробили, выставили караулы. Осталось только взрывчатку заложить. Взорвем вход в шахту, чтобы неповадно было в нее шастать. Последний раз стервецы настоящую бойню в штольне устроили. Да Егор, наверное, тебе рассказывал? Казаков пришлось вызывать и конных жандармов, только тогда разогнали эту вольницу. Трое моих там упокоились. И учти, не самые плохие старатели. На этот раз лихость их подвела. Залезли не на свой участок, у них все штольни поделены были, а «бергалы» их застукали. Ну и пошли ломиками да лотками махать, а тут обвал. Всех камнями накрыло… — Михаил взял со специальной подставки сигару, аккуратно ее обрезал, но не закурил. Только что директор-распорядитель прииска окончательно испортил ему настроение, сообщив о петиции людишек, занимавшихся личным старательством. В ней они угрожали ему, Михаилу Кретову, чуть ли не самосудом в случае, если он осмелится завалить шахту.

— Я своего решения не изменю, взрыв состоится завтра в шестнадцать ноль-ноль, и ни минутой позже! И на эти петиции мне кое-что положить и забыть! — произнес он жестко, и глаза его гневно блеснули.

Михаил сидел в прочном дубовом кресле. Глаза его потемнели и смотрели мрачно и жутковато. И в памяти Алексея невольно возник портрет Корнея Кретова. В этот момент его младший сын походил на купца как никогда.

Стол его был завален бумагами, но все его внимание сейчас занимала лежавшая перед ним карта. Он вытащил ее из-под стекла и передал Алексею.

— Смотри, все здесь нарисовано и облито потом и кровью Мишки Кретова. И я не позволю каким-то босякам творить свои законы на моей земле.

Алексей с удовольствием разглядывал карту. Совсем недавно он думал, что посвятит горному делу всю свою жизнь.

Но судьба привела его в полицию. И пока ему не о чем жалеть. Но все же обрадовался этому листку тонкой бумаги, на котором синие жилки ручьев и речушек струились по зеленым пятнам лесов и долин, стиснутых коричневыми хребтами. Редкие кружочки селений жались к рекам и озерам.

Лишь за водораздельным хребтом затерялся одинокий кружочек, новый прииск братьев Кретовых «Неожиданный».

На нем была установлена драга, коптили небо пара локомобилей и работали пятьсот рабочих и столько же старателей.

— Сейчас самая хальнина [49]пошла! А они мне бузу решили учинить! Будто не знают паскудники, что зима на носу!

Того гляди в тайге снег ляжет. Тут каждый погожий день на счету, а они мне пе-е-етиции вздумали сочинять! — Ми хайл с досадой отбросил от себя сигару и достал из сейфа, что стоял в углу кабинета, Детальную карту прииска. Ломаная красная линия на ней обегала заштрихованные золотоносные участки, замыкая их в круг. Все, что лежало внутри него, подлежало разработке в ближайшие годы. А то, что располагалось вне, со временем тоже могло попасть в круг: разведки на золото велись непрерывно.

Михаил скомкал в кулаке петицию и с отвращением, словно ядовитую змею, зашвырнул ее в мусорную корзину. Он был расстроен и обижен. И Алексей прекрасно понимал его.

В прииск было вложено много труда. Первый раз Михаил прибыл в те места с экспедицией еще при жизни Корнея Кретова, когда вокруг на десятки верст не было ни одного жилья. Это был огромный участок совершенно девственной тайги, белое пятно на карте. Немало разведочных шурфов было заложено по его личным указаниям. Вместе с рабочими он рыл землю, спал с ними в балагане, дышал смрадным воздухом, настоянным на запахах портянок, потных тел и крепчайшего самосада. Вместе с ними радовался фарту, если шурф показывал золото, и угощал всех водкой.

Он платил людям щедро, знал, что зря они рисковать не станут. Старатели со всех сторон тянулись к нему. И прииск обустраивался. По соседству вырос рабочий поселок. Зазвучал над тайгой гудок первой в этих местах паровой машины.

Все это Михаил ставил себе в заслугу и явно этим гордился.

И ему совсем не нравилось, что объявились какие-то люди, которые пытаются диктовать ему свои условия.

— Сейчас в банке около тридцати пудов золота. Надо до снега отправить его в Североеланск. Но я не могу рисковать! Где гарантия, что на обоз не нападут в пути? Пуганая ворона куста боится, так и я теперь! — Михаил взял брошенную было сигару в рот и закурил. Вытянув длинные ноги, он вольготно раскинулся в кресле и, пуская дым в потолок, мечтательно улыбнулся. — Раньше, Алексей, проще было! Все старатели исправно платили «положение» — пятую часть со своей добычи. Мы тоже платим в казну подобный налог, делимся, так сказать, с государством. Поначалу у нас был Кузьма Силыч в одном лице и бухгалтер, и золотоприемщик, и охранник. Работал не покладая рук, а золото, что скупали и добывали, хранил, не веришь, у себя под подушкой. Горный надзор и полицию мы отродясь в тех местах не видали. Люд к нам, правда, забредал всякий, но я не слишком интересовался их паспортами, доверял им, но и они мне доверяли. А с бузотерами расправлялся по-своему, долго они мою плетку помнили!