Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

Быстренько посовещавшись с коллегами, девушка отошла к столу, за которым сидел тучный лысеющий мужчина с тонюсенькой ниточкой усов. Они разговаривали не меньше пяти минут. Мужчина размахивал руками. Девушка пыталась что-то ему объяснить насчет чека из страховой компании. Над дверью зазвонил звонок. Вошел Берт Клинг, огляделся, увидел Кареллу возле стойки и подошел к нему.

— Порядок? — спросил Карелла.

— Угу, купил ей кулончик под браслет. А у тебя как?

— Идет совещание на высшем уровне.

Толстяк вразвалку подошел к стойке.

— А что случилось? — спросил он Кареллу.

— Ничего. Вы оплатили чек на двадцать пять тысяч долларов?

— Да. А что, чек фальшивый?

— Нет, совершенно подлинный.

— Я и сам так подумал. Этот был из страховой компании. Мы им даже позвонили, а женщина ждала рядом. Там сказали, что чек в полном порядке, и мы должны его оплатить. И что, Он все-таки оказался липовым?

— Нет, чек абсолютно настоящий.

— У нее было удостоверение личности. Там, как будто, все было на месте.

— А какое именно?

— Мы обычно требуем либо водительское удостоверение, либо паспорт. Но у нее не было ни того, ни другого. Зато оказалось свидетельство о рождении. А что, ведь мы позвонили в компанию. Неужели чек был фальшивый?

— Нет, настоящий. Но он был выписан на двадцать пять тысяч долларов, и мы пытаемся выяснить, куда девались пять тысяч…

— Ах, да. Франки.

— Что?

— Пять тысяч долларов она обменяла на французские франки, — припомнил толстяк. — Собиралась за границу?

— Да, собиралась. — Карелла тяжело вздохнул. — Что ж, пожалуй, это все.

— С виду-то чек был в полном порядке, — еще раз подчеркнул толстяк.

— Да он и был в порядке. Спасибо. Идем, Берт.

Они молча шли по Холл-авеню.

— Ни черта не понимаю, — буркнул Карелла.

— Насчет чего, Стив?

— Да насчет этого дела. — Он снова вздохнул. — Ну да бог с ним.

— Да, давай лучше кофейку попьем. А что он там сказал про франки?

— Пять тысяч долларов она обменяла на франки, — ответил Карелла.

— Французы нынче в моде, да? — Берт Клинг улыбнулся. — Вот то, что нам надо. Заходим?

— Давай. — Карелла открыл дверь небольшого кафетерия. — В каком смысле «в моде», Берт?

— В смысле франков.

— Что «в смысле франков»?

— Надо думать, сейчас очень выгодный курс.

— Не понял.

— Ну, как же, франков нынче развелось, как грязи.

— Берт, неужто нельзя пояснее выражаться?

— Ты что, разве со мной не был? В среду?

— Где?

— На «знакомстве». Мне казалось, что был.

— Не был, — устало сказал Карелла.

— A-а, тогда все ясно.

— Что тебе ясно, Берт, черт тебя дери…

— Ясно, почему ты его не помнишь.

— Кого?

— Да ублюдка, которого арестовали за ограбление. У него в квартире нашли французских франков на пять тысяч долларов.

На Кареллу словно наехал огромный грузовик — он едва не рухнул на асфальт.

С самого начала в этом деле была полная путаница. Бывают такие дела. Решили, что девушка — чернокожая, а оказалось — белая. И вообще это была не Клаудия Дэвис, а Джози Томпсон. Искали убийцу, а он был всего лишь квартирным вором.

Его доставили из камеры, где он спокойно ждал суда по делу об ограблении. Он поднялся на лифте с охранником из полиции. Из полицейского фургона его высадили возле боковых дверей здания уголовного суда, охранник ввел его в коридор и провел через соединительный тоннель в здание, где расположен кабинет окружного прокурора, там его посадили в лифт. Дверь лифта открывалась в небольшую комнатку наверху. Другая дверь этой же комнаты была заперта снаружи, на ней висела табличка НЕ ВХОДИТЬ.

Пока детективы допрашивали Ралфа Рейндолса, приведший его охранник стоял спиной к двери лифта и все время держал правую руку на рукоятке пистолета.

— В жизни не слышал, — сказал Рейндолс.

— Клаудия Дэвис, — напомнил Карелла. — Или Джози Томпсон. Выбирайте любое. Любое подходит.

— Не знаю я ни ту, ни другую. Что вообще за выдумки? Зацапали меня с ограблением, теперь, значит, давай вешать на меня все, что творится в городе?

— Кто сказал, будто что-то творится в городе, Рейндолс?

— А чего бы вы меня сюда притащили?

— В вашей берлоге, Рейндолс, нашли французских франков на пять тысяч долларов. Где взяли?

— А вам какое дело?

— Ну-ка без хамства, Рейндолс! Где взяли деньги?

— Знакомый одолжил. Вернул в франках. Он француз — вот в франках и заплатил.

— Имя?

— Не помню.

— Постарайтесь вспомнить.

— Пьер.

— А фамилия? — спросил Майер.

— Кажется, Пьер Ласаль. Я его плохо знаю.

— Но пять тысяч вы ему одолжили, да?

— Угу.

— Что вы делали в ночь на первое августа?

— А что? В эту ночь что-то случилось?

— Это вы нам расскажете.

— Не помню я, что делал.

— Может, работали?

— Я сейчас не работаю.

— Вы меня прекрасно понимаете!

— Нет, не понимаю.

— Грабили квартирки?

— Нет.

— Ну-ка, честно! Грабили или нет?

— Говорю же, нет.

— Врет он, Стив, — вставил Майер.

— Ясно, что врет.

— Ага, врет, как же. Слушай, ты, полицейский, в лучшем случае мне можно привесить ограбление, больше ничего. И то еще надо в суде доказать. А обвинить меня еще в чем-то — дудки. Ни черта у вас не выйдет!

— А вдруг отпечатки пальцев совпадут? — быстро перебил его Карелла.

— Какие отпечатки?

— Отпечатки, которые мы нашли на горле убитой девушки, — солгал Карелла.

— Да я же был в пер…

В маленькой комнате повисла гробовая тишина.

Рейндолс тяжело засопел. Уставился в пол.

— Ну, будете говорить?

— Нет, — буркнул он. — Идите к черту.

Но в конце концов он все-таки раскололся. Сломался после двенадцати часов непрерывного допроса. Убивать ее он не собирался. Даже не знал, что в квартире кто-то есть. Заглянул в спальню, постель была нетронута. А она, оказывается, одетая, спала в кресле.

Французские франки он нашел в большом кувшине, на полке над раковиной. Деньги вытащил, а кувшин случайно выронил, она проснулась, вбежала в комнату, увидела его и давай кричать. Ну, он схватил ее за горло. Хотел только слегка придушить, чтобы замолчала, а она давай сопротивляться. Оказалась жуть какой сильной. Он ее не отпускал, но хотел только, чтобы замолчала.

А она все не поддавалась. Сопротивлялась так, будто он и вправду хотел ее убить, будто за жизнь свою сражалась. Но ведь это же непредумышленное убийство, правда? Правда? Он и не думал ее убивать! Какой же он убийца?

— Я не хотел ее убивать! — вопил он, когда его сажали в лифт. — Она начала кричать! Я же не убийца! Посмотрите на меня! Разве я похож на убийцу? — Лифт пошел вниз, и он выкрикнул: — Я вор! — будто гордясь своей профессией, будто утверждая, что он не просто какой-нибудь щипач, а квалифицированный рабочий, искусный ремесленник.