Д Густо - Похитить Похитонова!

Великая стилистка впервые внимательно посмотрела на подопечную. Но не затем, чтобы наконец правильно определить её цветотип. Она искала в лице и повадках Холмской признаки безумия. Пожалуй, надо было раньше обратить внимание на эти непонятные зелёные волосы.

– Тебе действительно охота быть смешной? – осторожно поинтересовалась Додошина.

– Ты сама только что сказала, что самца надо подбадривать.

– Не подбадривать, как в цирке, а стать такой женщиной, ради которой хочется свернуть горы.

– Жозефиной?

Эвелина не поняла.

Натыкаясь на очередной пробел в своём образовании, она всё ещё по привычке чуть-чуть стыдилась, хотя коуч Зара яро убеждала её, что глупые девушки выше котируются: незнание имён, фактов, культурных феноменов даёт мужчине повод почувствовать себя умным. Увы, в отсутствие противоположного пола невежество не сообщало лёгкой наивности беседе, а напротив, гремело, словно чугунный шар, прикованный к ноге.

Невежда поспешила вернуться на проторенную тропку:

– Вспомни, ты наверно, когда с Витюшей встречалась, была типичной восторженной первокурсницей с распахнутыми глазами?

– Была. И грустно понимать, как с годами вянет моё чувство юмора.

– Опять ты не о том! Давай, расскажи, наверное, бантики ещё носила?

– Бантики носила Настюха, – пригорюнилась Вера.

– Какая Настюха?

– Витька называл меня смешной и бежал к этой Настюхе. Вот она как раз носила белые рубахи, ситцевые платья, всё, что тебе так нравится.

– Видишь – я права! – торжествовала Додошина.

– Да, ты права. Рядом с ней я выглядела существом неопределённого пола. Ко мне можно было относиться только, как к клоуну. Я ходила в резиновых сапогах, потому что по нашей погоде иначе нельзя.

– Но Настя-то умела носить макси и оставаться чистенькой!

– Умела. Помогал отцовский водитель, который привозил-увозил её каждый день, не трудясь нас, подруг, довезти хотя бы до метро в слякоть.

– Ну, этим и отличается настоящая женщина – когда другие идут пешком, она едет с шиком.

Додошина была непробиваема.

Вера умолчала о длинных, прямых, тонких ногах соперницы, которые виднелись сквозь полупрозрачную ткань юбок. Настюха была на две головы выше неё – с Виктором вровень.

И ровня по материальному достатку. На искусствоведческий факультет она пошла лишь для того, чтобы официальной бумажкой подкрепить своё право сидеть в известной галерее, куда её устроили задолго до поступления в ВУЗ на головокружительную должность. Чувствовалось, что она приходит в студенческий мирок из мира роскоши. Частенько забывая про духи, Настюха всё равно благоухала дорогими кремами. Её простенькие холщовые торбочки, которые усладили бы взор Эвелины, украшали не пайетки, как у однокурсниц, а скромные логотипы известнейших европейских музеев.

Отчасти из-за телосложения и блёклого лица, отчасти из-за вольготного образа жизни разлапистые одеяния Настюхин облик поэтизировали; Вера в тех же нарядах выглядела бы жалко. Ей шёл спортивный стиль или сексуальный – о чём она не преминула сообщить горе-имиджмейкерше.

– То есть, ты хочешь быть похожей на гопника или проститутку? – всплеснула руками Додошина. – И каких мужчин ты привлечёшь в свою жизнь?

Холмская отказывалась оперировать такими понятиями. Ей вообще был противен весь этот маскарад, который ни на шаг не приближал счастливое воссоединение с Виктором. Что заставляло её выслушивать колкость за колкостью и даже отвечать?

– Лина, я не знаю, где ты училась на стилиста, но разве там вам не рассказывали о законе соответствия случаю?

До Додошиной снова не дошло.

– Что ты имеешь в виду? – с умным видом поправила она очки.

– Что я при всём желании не смогла бы ездить на самокате и одеваться в лён.

– Почему?

– Материаловеденья у вас тоже не было? То, что на мне сейчас надето, слишком мнётся, а бахрома будет цепляться за колёса. Да и цвет, если честно, не гармонирует с теми, в которые я обычно крашусь.

– Вот! Наконец-то ты начала понимать! Тебе не нужны эти дикие волосы и сумасшедший самокат. Ты должна быть мягкой, женственной!

– Я должна качать заднюю поверхность бёдер.

– Выброси самокат, и увидишь, как всё сразу изменится!

– Да, точно сразу всё изменится – пойдёт провисание мышц, потому что спортом мне заниматься скучно Самокат – единственная весёлая тренировка.

– Главное всей душой принять свой возраст, тогда тело будет в тонусе, – убеждённо заявила Эвелина.

Она была из тех людей, чья беда начинается длинным унылым носом, ниже безвольного подбородка переходит в костистую шею и далее расползается по всему организму, то там, то тут выпячивая из хилого туловища конечности. Такие умеют красиво увядать. Мясо не нарастает на их худых костях, а с течением лет то немногое, что есть, усыхает вместо того, чтобы опасть под тяжестью прожитого.

Поскольку груз собственной плоти был мал, Додошина считала, будто окружающим так же легко оставаться в форме. А если нет, то сами виноваты. Она подозревала обвисших ровесников в невоздержанности. Отметины болезни ей казались следами губительного пристрастия, шрамы – зарубками судьбы, обозначающими количество ошибок. Все несовершенства человеческих тел хором пели ей о жизнях более полно прожитых, чем она могла себе позволить. Зависть и осуждение, нерасторжимая пара, заменили ей правый глаз и левый.

Из всех ныне живущих Эвелина уважала только звёзд Голливуда, которые не старели, а мумифицировались. Привычные публике маски год от года только плотнее облепляли популярные черепа, и ей казалось, что это от праведной жизни: что они, как сама Додошина, сидя на мешках с золотом, лишают себя сладкого, ходят пешком вместо езды на трамвае, экономят воду, вскакивают на рассвете.

Именно поэтому, когда разговор зашёл о спорте, она намекнула, что подтянутые фигуры требуются лишь девушкам определённых профессияй, а порядочные барышни без того хороши. Тренировки – для феминисток. Далеки от истинной женственности, как весь этот ваш спортивный шик.

Вера не встала на защиту любимого стиля. Она просто выпуталась из сетей кружев и осталась в упругом трикотаже, который сказал всё за неё. Привычная одежда вновь безупречно обрисовывала силуэт. Ни складочки, ни воланчика, только линии тела без утайки. Казалось, Вера сияет наготой, словно античная богиня, хотя обнажён был только разворот грациозных плечей да блестящие от шиммера ключицы.

Кучка молодёжи, проходя мимо, с явным одобрением оглядела плохую ученицу, и наставница закусила губу.

– Ничего путного у нас с тобой не получится, пока ты не освоишь психологическую сторону своей проблемы. Сведу тебя со своим коучем.

Полнотелая, похожая на подушку в объятиях дивана Зара затруднилась предложить индивидуальную приманку для Витторио, ибо не была с ним знакома, зато пообещала успех у мужчин в целом – Холмская получит целый набор приманок, на одну из которых сможет поймать свою золотую рыбку.