Лариса Королева - Три судьбы

— Как это поженились? — опешила Антонина.

А отец плеснул в свою рюмку водки и глубокомысленно заметил:

— Судя по поспешности заключения брака, быть нам вскоре с тобой, Тоня, бабушкой и дедушкой.

— Так ты беременна? — выдохнула новоиспечённая свекровь и приторно-ласково попросила: — Риточка, детка, спустись-ка за своими родителями. Нам надо пообщаться.

Молодая жена поспешно сунула в руки Вере букет и выскочила из квартиры. Ей было и страшно сообщить о своей тайной свадьбе отцу и матери, и противно, что навязалась без спроса в чужую семью, в которой ей, как невестке, оказались совсем не рады. И всё же это было лучше, чем рожать ребёнка без мужа при всеобщем осуждении.

Войдя в родительский дом, Рита с порога выпалила:

— Пойдёмте к Скворцовым. Мы с Серёжей сегодня расписались.

— А как же институт? — только и спросила мать.

Когда наскоро одевшиеся в выходные наряды и растерянные не менее дочери Ольга и Владислав вошли в квартиру новоиспечённых сватов, напряжённая ситуация в ней уже несколько разрядилась. Отец Сергея Анатолий Петрович успел вывести в кухню ошарашенную жену, которая столько раз сладостно мечтала, какую роскошную свадьбу устроит единственному сыну, и какие высокие гости будут на ней присутствовать, и по-партийному убедительно и доходчиво внушить ей:

— Тоня, теперь уже ничего не поделаешь, так что принимай ситуацию такой, какая она есть. Хорошо ещё, что всё случилось мирно, а не со скандалом. В конце концов, Ритка не худший вариант, мы её с детства знаем. Пусть рожает, а там разберёмся. У нас же парень, а не девка. Не сойдутся — разведутся.

Антонина тяжко вздохнула, глотнула водки прямо из горлышка бутылки, запила томатным соком и вернулась в зал.

— Ну что, дорогие сваты, — обратилась она к вошедшим Ольге и Владиславу, — огорошили нас детки? Проходите к столу, надо же обсудить, где молодые будут жить, и что им по такому торжественному случаю подарить. Ну, и всё такое прочее.

— Жить мы будем у меня, — решительно заявила Маргарита, которая не представляла, как смогла бы остаться в доме мужа хотя бы на одну ночь.

— А подарите нам новую мебель, — попросил Сергей и направился к бобинному магнитофону, чтобы включить музыку. — Мама, для тебя же это не проблема, правда?

— Да у меня вообще никогда никаких проблем, лишь бы у тебя, сынок, их не случалось, — не удержалась от колкости Антонина.

Но её уже никто не слушал. Мужчины принялись деловито разливать по рюмкам и бокалам кому водку, кому вино. Ольга вполголоса переговаривалась с дочерью, а Владимир — с Верой. Немного выпив и закусив под тосты в стиле «За мир и счастье в новой семье», молодёжь отпросилась у взрослых «погулять», оставив сватов за праздничным столом обговаривать «вопросы». К ним прибилась и младшая сестра Маргариты Ольга, носившая то же имя, что и её мама.

Вскоре квартира Ритиной бабушки была отремонтирована, а зал, спальня и кухня обставлены импортной мебелью. К вернувшимся из Ленинграда, куда их отправили в свадебное путешествие родители, молодожёнам пару раз в неделю стала наведываться домработница Скворцовых, которая привозила продукты, мыла полы и готовила обеды. Сначала молодую жену возмущала навязчивая опека свекрови, но когда вырос живот, и домашние хлопоты стали даваться с трудом, Рита уже не возражала против того, чтобы кто-то решал за неё бытовые проблемы.

Пятнадцатого января тысяча девятьсот семьдесят пятого года Маргарита родила сына. Во время беременности у неё периодически возникала тревожная мысль: что, если сын (а она была совершенно уверенна в том, что родится непременно мальчик), всё-таки от Алексея? Но она всякий раз гнала от себя сомнения, цинично рассуждая: «Ну, даже если так, то что? Предполагаемые отцы оба высокие, русоволосые и кареглазые, так что особых сюрпризов с внешностью малыша не ожидается. Если биологический отец Алекс, то никто ничего не узнает. Даже я сама».

Мальчик родился весом в три килограмма двести граммов.

— Ты смотри, здоровенький какой. Синеглазый! Счастливый будет парень — на мамочку похож, — отметила акушерка.

«Вот и хорошо, что на мамочку», — устало подумала Маргарита. Она заранее уговорила Сергея назвать наследника Александром в честь своей любимой бабушки Саши. На самом деле ей очень хотелось звать сына по-прежнему дорогим для неё именем Алекс.

Алексей вернулся из армии, как и ушёл, в апреле. Как только он добрался до места службы, а попал он в Казахстан, при первой же возможности отправил письма маме, отцу, Владимиру, Сергею и Маргарите. От первых троих вскоре получил ответы, но второй друг и любимая девушка молчали. Впрочем, Мудров не удивлялся тому, что Скворцов не написал, этот парень не являлся любителем эпистолярного жанра и не считал себя должным делать то, чего ему не хочется, даже по дружбе. Но то, что Рита игнорировала его письмо, было обидно. Он никак не мог взять в толк: что такого страшного случилось в тот вечер, когда они виделись в последний раз? Как могло обыденное обещание парня ревновать свою девушку привести к полному разрыву отношений?

Во время своих проводов он всё названивал в квартиру её бабушки, надеясь, что они ещё увидятся, но никто не брал трубку. Так и уехал, не выяснив недоразумения и не простившись, но всё же предполагал, что девушка остынет от своей надуманной обиды, и они помирятся. Спросить в письмах маме и Владимиру, как поживает Рита, ему было неловко, ведь для всех она оставалась всего лишь школьной подружкой, и никто не знал об их любовной связи. В конце концов, Алексей решил, что либо девушка заскучает и напишет, либо всё определится, когда он вернётся в родной город. Они встретятся, взглянут друг другу в глаза, и станет ясно, быть им вместе или не быть.

Ответ на гамлетовский вопрос пришёл в конце июня, когда Владимир написал, что Маргарита и Сергей поженились, поселились в её квартире и ждут ребёнка. Так Мудров одномоментно лишился и любимой, и друга. В первые несколько секунд у него возникло то же ощущение, когда он в боксе пропускал удар под дых. Можно было сколько угодно утешать себя тем, что в жизни нередко случается, чтобы девушка «и башмаков не успела сносить», как нашла парню замену, и что «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло», а всё же поначалу было очень больно. Эту душевную боль он вытеснял физическими нагрузками, стремясь, как в детстве, во всём быть лидером: первым пробежать кросс, сделать больше всех подтягиваний на турнике, показать лучшие результаты на стрельбах.

Конечно, даже самая сильная боль со временем притупляется, и в юности заживление ран происходит гораздо быстрее, чем в зрелом возрасте, когда счёт потерь идёт уже не на единицы, а на десятки. Тогда переживать их приходится всё дольше, и справляться с горем становится всё труднее.