Ольга Володарская - Кукла затворника

— Это была особа королевских кровей?

— Да. Ее выпустили сразу после рождения Елизаветы Второй в тысяча девятьсот двадцать шестом году.

— Что вы ответили?

— Правду. Что кукла все еще при мне, потому что за копейки я ее не продам, а назначенную мною цену никто не платит. И Иванов предложил еще раз встретиться. Но в присутствии эксперта. Я не возражал. Вместе с Лиззи мы приехали к Павлу. Он был не один, а с мужчиной не первой молодости и свежести, но не стариком. Якобы экспертом. Тот осмотрел куклу, стал занижать мою цену, мы поспорили, и я уехал домой.

— Это все?

— Да.

К этому времени чай почти поспел. Не раскрылся еще, но уже был заварен. Макс водрузил на стол чайничек и кружки. Из германской фарфоровой посуды, украшенной тонкой работой, он пил чай один или с куклами-сестричками.

— Вы больше не звонили и не писали Павлу Евгеньевичу? — с невинным видом спросил Святозар.

Макс понял, что полицейские взяли на контроль телефонные контакты и интернетовские, проштудировали звонки и переписку покойного. Как быстро работают, это ж надо…

— Отправил одно сообщение на сайте, где познакомились, — признался Максим.

— Какого содержания?

— Вы же наверняка сами знаете. Не просто так пришли же?

— И все же я хотел бы услышать от вас.

— Дословно не воспроизведу. Но я ругался. Обзывал Павла.

— И угрожали.

— Нет, это вряд ли…

Святозар снова открыл свою сумочку. Достал распечатку. Перебрал листы, нашел строчку, которую хотел зачитать:

— Желаю тебе гореть в аду!

— Разве это угроза? — Он открыто посмотрел в глаза парню. Знал, его чистый взгляд действует обезоруживающе. Впрочем, у Макса вообще было очень располагающее лицо.

— Ладно, пожелание… Гореть в аду.

— Я психанул и отправил Павлу это гневное письмо. О чем сожалею.

— Чем он вас так разозлил?

— Он хотел подменить куклу. И так называемый эксперт ему в этом помогал.

— Имя можете назвать?

— Дмитрий Иосифович. Фамилия — Коцман.

— Я слышал об Иосифе Абрамовиче Коцмане. Он известный реставратор.

— Да-да-да. О нем ходят легенды. Лично я с ним не встречался, но, слышал, он творит чудеса. Берет за свои труды очень много, но клиентов недовольными не оставляет. Не просто чинит игрушки, а вдыхает в них новую жизнь. Сын, увы, пошел не в него. Как я понял, Дмитрий пытался освоить ремесло, стать достойным преемником, но на детях гениев природа отдыхает. И он, пользуясь именем, стал мошенником.

— Это серьезное обвинение, — заметил Святозар и налил себе чаю.

— О нем ходят дурные слухи среди коллекционеров. Я ознакомился с ними только после нашей встречи. Тогда-то и отправил гневное послание Иванову.

— Но почему вы стали наводить справки?

— Мне показалось (не пойман — не вор), что Дмитрий с Павлом пытаются подменить мою Лиззи. Вы, естественно, не в курсе, но подделок и на нашем рынке превеликое множество. На глазок не всегда определишь, какая кукла перед тобой — антикварная или ее точная копия.

— Да, я слышал об этом. Родная сестра моего отца тоже увлекается коллекционированием кукол.

— Как интересно. Я могу ее знать. Как ее имя?

— Надежда Ивановна.

— Фамилия?

— Гаранина. Она не была замужем. Ее только пупсы интересуют. И лишь те, которых она находит на блошиных рынках. От нее я услышал о Коцмане-старшем. Именно он тетке реставрирует пупсов. Так вы ее знаете? — Максим покачал головой. — Тогда вернемся к истории с несостоявшейся подменой. Расскажите ее в деталях.

— Я их не помню. Эксперт мне сразу не понравился. Взгляд у него какой-то мерзкий. А Павел заметно нервничал. У Дмитрия был чемоданчик, который он держал между ног. Сказал, там инструменты для экспертизы, но ни разу его не открыл. Лиззи он очень придирчиво осматривал, и когда она находилась в его руках, Иванов из кожи вон лез, чтобы меня отвлечь. Пытался увести в другую комнату. Я почуял неладное и, забрав куклу, ушел. Вот и весь рассказ.

— Больше вы не виделись?

— Нет. Я сторонюсь нечистых на руку людей.

— Но вы грозились проучить Иванова, — снова заглянул в распечатку Святозар.

— И я сделал это. Рассказал всем о его непорядочности. Оставил на всех известных мне тематических сайтах «плохие отзывы».

— Все?

— Это все, на что мы, плангологи, способны, — пожал своими покатыми плечами Макс.

— Если бы так, Иванов был бы жив. Но он скончался от множественных ножевых ударов в собственной квартире.

Челышев передернулся.

— Хотите сказать, что никто из коллекционеров кукол не способен на убийство? — спросил Святозар.

— Мне всегда казалось, что нет. Мы все большие дети. И, заметьте, играем не с танками или пистолетами, а с принцессами или пупсиками.

— Могу я узнать, что вы делали этой ночью?

— Спал. Потому что я встаю каждый будний день в шесть утра и иду на работу.

— Это может кто-то подтвердить?

— Только ангелы, охраняющие мой сон. — И тут же добавил: — Шутка. А то еще подумаете, что у меня с головой не все в порядке.

— То есть алиби у вас нет?

Макс покачал головой.

И Гаранин ушел через несколько минут. Только залпом допил чай и обулся.

А Челышев сразу бросился к компьютеру, чтобы удалить на нем все, что касалось Павла Иванова. То, что стало известно полиции об их конфликте, было лишь верхушкой айсберга.

Он лежал на кушетке, закинув руки за голову, и рассматривал потолок. Плитка на нем пожелтела, а какая-то и покорежилась.

— Когда у нас ремонт делали? — спросил Василий у коллеги Славы Добронравова.

— Лет сто назад, судя по его состоянию, — ответил тот, не отрывая взгляда от компьютера.

Славик очень нравился Барановскому. Как коллега. Сдружиться с ним не удавалось никому. Добронравов четко разделял личное и профессиональное. Он был приветлив, участлив, в меру разговорчив, являлся на все междусобойчики, но, выпив стопку водки, тут же уходил. Все знали, где он живет, но никто не был у него в гостях. Славик не откровенничал, и, как бы его ни пытали, всегда придерживался одной версии: он счастливо женат на матери своей дочери, в редкие выходные он проводит время с семьей, не ездит ни в тир, ни на рыбалки. Свои обязанности Слава выполнял идеально. Как робот. Его не мучили сомнения, как Василия. Хотя Добронравов тоже не всегда поступал строго по закону. Но если слышал приказ, он выполнял его и не парился. Задержали преступника с незарегистрированным оружием и велят закрыть на это глаза? ОК. Из него же никого не убили. Пальнули в воздух, подумаешь…

Слава пожимал плечами и кивал. А Василий изводился. Как так? Да, пуля ни в кого не попала, но могла бы!

— Мутный тип этот Павел Евгеньевич Иванов, — донесся до Васи голос Добронравова.

— В чем это выражается?